Любимец фортуны
Шрифт:
Сегодня она убедилась: Генри действительно таков, каким ей казался. Он очень легко поладил с ее семьей, хотя мог бы дважды и трижды купить их всех, если бы пожелал. Он стал своим, чего никогда нельзя было сказать о Даниеле. Да Даниель никогда и не знакомился с ее семьей, хотя их роман длился больше года.
— За то, что поладили с моими родными.
— Мне понравилась ваша семья. Хотя я не сразу понял, что ваш отец поддразнивал меня, когда говорил, что предпочитает регби футбол.
Астрид улыбнулась:
—
— Я знаю. Он мне очень понравился. Напомнил моего отчима.
— Чем именно?
— Тем, как он ведет себя с вами и вашей сестрой. Как любит вашу маму. Сразу видно — семья очень много значит для Спенсера. И для Гордона тоже.
— В самом деле? Я ему это скажу. Он будет очень доволен.
— А на стадион он больше не ходит из-за инвалидного кресла? — спросил Генри.
— Да. Ему трудно двигаться в кресле по трибунам. А до наших мест непросто бывает добраться.
Они пару раз пытались съездить на стадион, но это оказалось безумно тяжело. И отец начинал сердиться на самого себя за то, что превратился в беспомощную развалину.
— У меня есть ложа на стадионе. Как думаете, ваши родные согласились бы приехать туда на матч?
— Конечно, — сказала она. — А вы действительно могли бы их пригласить? Такие ложи обычно используют для представительских целей.
— Я использую свою ложу как хочу, — сказал Генри. — Я хозяин.
— Вам нравится это повторять, правда?
— Да. Я — лидер.
— Всегда?
— Да. За исключением своих первых игр, я всегда владел обстановкой. Всегда хотел знать, что каждый находится там, где ему должно быть.
Это у него получалось. Она подозревала, что именно из-за его внешнего дружелюбия многие не могли разглядеть стальное ядро у него внутри. Очень незаметно он направлял события и людей туда, куда ему хотелось.
И ее тоже?
Астрид сказала себе, она — единственная женщина, которая видит, что за человек скрывается под маской, освещенной прожекторами шоу Четвертого канала. Но она не была вполне уверена.
Она быстро поняла — Генри очень умело отворачивает прожектора от своего истинного «я». У него, как и у нее, были секреты, которыми он не делился.
— Пригласите меня наверх, — сказал он.
— Я думала об этом.
— Прекрасно. — Он выскочил из машины, обежал ее и распахнул перед ней дверцу. Это было старомодно, но это был знак уважения.
— Я еще не пригласила вас наверх, — сказала Астрид.
Когда он протянул руку, чтобы помочь ей выйти из машины, она почувствовала себя гораздо свободнее.
— Знаю. Но вы собираетесь это сделать.
В ответ она рассмеялась. Он умел найти подход к кому угодно. Сегодня она видела, как легко он очаровал ее отца-таксиста, ее сестру-юриста, ее деверя.
— Дайте мне слово,
Он удивленно на нее посмотрел:
— Что вы имеете в виду?
Астрид глубоко вздохнула. Она просто истосковалась? Или придумала для себя, что он — тот человек, которым она хотела бы, чтобы он был?
Или начинала его понимать?
— Не делаете вид, что вы — тот человек, каким бы я хотела, чтобы вы оказались?
— Зачем я стал бы делать вид? Я не играю с вами, — ответил он.
Она хотела ему верить. Действительно хотела. Но если бы она начала анализировать каждый его жест, каждое слово, она просто сошла бы с ума.
И она повела его в свою квартиру. И сама удивилась, каким естественным кажется ей его присутствие тут. Она сняла туфли, потому что у нее устали ноги.
— Хотите что-нибудь выпить? — спросила Астрид.
— Кофе, с удовольствием, — ответил мужчина.
Она отправилась на кухню варить кофе. Когда вернулась, увидела, что он просматривает ее коллекцию дисков.
— У меня их так много. Я каждый раз говорю себе, что надо их разобрать...
— Я такой же. Мне нравится ваш вкус.
— Правда?
— Истинная правда. Не будете возражать, если я поставлю какой-нибудь?
— Не буду. У меня есть немного печенья к кофе, если хотите.
— Спасибо. С удовольствием. Я, знаете ли, сластена.
— Я заметила.
— Да?
— С тех пор как мы стали работать вместе, мне приходится трижды в неделю обновлять запас конфет в вазочке у меня на столе.
— Вы узнали мой секрет.
— Да. И надеюсь вскоре узнать о вас гораздо больше.
Лучше узнавать его секреты, чем открывать ему свои. Она оставила Генри у проигрывателя, пошла на кухню за кофе и принесла кофейник и чашки на подносе, который принадлежал еще ее бабушке.
Генри сидел закрыв глаза, откинувшись на спинку дивана. Тихо играла старая джазовая мелодия.
Она села на диван рядом с ним, и он обнял ее за плечи и привлек к себе. Потом повернул к себе ее лицо. Его губы слились с ее губами, и на этот раз его поцелуй не был ни кратким, ни игривым.
Глава 7
— Потанцуй со мной, — сказал Генри, вставая, помогая Астрид встать и обнимая ее. Она обвила руками его пояс и положила голову ему на грудь. Мелодия изменилась, и комнату наполнил сочный голос Алана Джексона. Астрид плакала каждый раз, когда слушала, как этот артист поет в стиле кантри, и тем не менее любила эту грубоватую, полную искреннего чувства музыку.
Они двигались в такт мелодии. Генри потихоньку начал подпевать, его глубокий голос звучал в унисон с голосом Алана Джексона. Он как-то говорил, что не обладает истинным музыкальным дарованием. Неправда. На самом деле он им обладал.