Любимец фортуны
Шрифт:
— Нет, Бетанн. Спасибо за предложение, но мне кажется, будет лучше, если я просто проигнорирую все это.
— Мама будет очень расстроена.
Астрид сомневалась, что мама вообще обратит внимание на это фото. Она подозревала, Бетанн больше интересует реакция ее друзей, чем их мамы.
— Бетанн, я ставлю тебя в неловкое положение?
— Не говори глупостей. Как ты могла так подумать? Я беспокоюсь из-за тебя.
— Дело в том, что фотография совсем не плохая. И раз я работаю с Генри,
Пока она старалась успокоить сестру, она поняла, что будет именно так, как она говорит: если она станет поддерживать отношения с Генри, бульварная пресса начнет за ней охотиться. А значит, она должна подготовиться к тому, чтобы рассказать ему все, чтобы он сам мог решить, стоит ли продолжать иметь с ней дело.
Потому что, если она сама не скажет ему правду, ее рано или поздно разнюхают газетчики.
— Мне пора, Бетанн. Поговорим позже.
— Хорошо, — неохотно сказала Бетанн. — Пока. Будь осторожна.
— Пока, дорогая.
Астрид рассеянно смотрела на погасший дисплей. Она не знала, как говорить об этом с Генри. Голова опять стала болеть, а таблетки она забыла в магазине.
Да, понедельник — день тяжелый. Это верно.
Мобильный телефон Генри зазвонил как раз в тот момент, когда он закончил тренировку в гимнастическом зале. Он посмотрел на дисплей. Звонил Эдмонд, адвокат Малькольма. Какую-то секунду Генри сомневался, стоит ли отвечать на этот звонок.
— Девоншир, — сказал он, вместо приветствия.
— Это Эдмонд. Найдется ли у вас для меня время сегодня утром?
— Не уверен. Почему бы вам не позвонить моей помощнице? Она могла бы заняться вашим делом.
— Мне хотелось бы поговорить с вами вне вашего офиса. Речь идет об условиях соблюдения морали, которые поставил Малькольм.
Генри не слишком встревожился. Он знал, что не сделал ничего аморального.
— Ну, если хотите... В здании, в котором располагается ваша контора, есть кафе. Мы можем встретиться там через двадцать минут.
— Хорошо.
Генри принял душ, оделся и позвонил к себе на работу.
— Студия звукозаписей «Эверест». Секретариат Генри Девоншира.
Уже звук ее голоса сам по себе заставил его улыбнуться. Многое в ней оставалось для него тайной, но постепенно он узнавал ее все лучше и лучше.
— Это Генри. Я немного задержусь в гимнастическом зале. Есть что-нибудь срочное?
— Я говорила с Джефом. Он и Стивен хотят провести еженедельную встречу здесь. Я просмотрела финансовые документы. Цифры гораздо выше, чем в то же время в прошлом году. Хорошая новость для тебя.
— Да, здорово. Я в самом деле могу обскакать их, — сказал Генри.
— Я уверена — победа за тобой.
—
Она молчала. Он слышал шуршание бумаг.
— Ну... В «Хелло» есть фотография нас с тобой.
— И что мы делаем?
— Целуемся. В тот вечер, когда ты отвез меня домой. В первый день нашей совместной работы.
— Ну что я могу на это сказать? Мне очень неловко. — Он не мог понять, расстроена она или нет. Может быть, Эдмонд хотел поговорить с ним именно по этому поводу? — Я должен извиниться?
— Не говори глупостей. Папарацци — часть твоей жизни.
— Но не твоей, — сказал он.
— Нет. Но это не так ужасно, чтобы заставить меня сбежать. Пока.
— Пока? Я должен буду сделать так, чтобы быть уверен, что ты не изменишь свое мнение.
— Я так много для тебя значу?
Его телефон запищал, показывая, что ему звонят, и он на секунду заколебался. Он не мог сказать Астрид, что влюбляется в нее все сильнее. Что когда они вместе, он успокаивается — так же, как тогда, когда там, на стадионе, впервые понял, что добился чего-то сам.
— Думаю, ты знаешь ответ на свой вопрос, — ответил он, понимая, что на самом деле вовсе ей не ответил. — Извини, я вынужден принять второй звонок.
— Что ж, тогда до свидания.
Он отключился. У него было скверно на душе, но что он мог поделать? Астрид усложняла его жизнь во многих отношениях, но каждый раз, когда они бывали вместе, ему хотелось остановить время. И это было опасно, ведь он давно дал себе слово ни от кого не зависеть, сохранять самостоятельность, даже играя в команде, никого не подпускать слишком близко.
Даже не посмотрев, кто звонит, он рассеянно нажал клавишу «ответить».
— Девоншир.
— Генри, это мама. Почему ты не познакомил нас с девушкой, с которой ты встречаешься?
Генри не имел привычки знакомить своих женщин с матерью, о чем и объявил ей.
— Да, но она не принадлежит к тому типу женщин, с которыми ты обычно имеешь дело. По крайней мере, мне так показалось. Или я не права?
— Я не знаю, — честно ответил он матери и себе самому. — Она моя секретарша.
— А нет ли тут столкновения интересов?
— Нет. Ее карьера тут ни при чем.
— Генри Девоншир, у мужчин все по-другому. Малькольм никогда не говорил после нашего разрыва, что перестанет меня записывать. Я сама. Я не могла видеть его, когда мы больше не были вместе.
— Мама, тут все не так.
— Я совершенно уверена — именно это ты себе говоришь. Если тебе не безразлична эта девушка, решай, настолько ли она отличается от всех предыдущих, чтобы ты захотел представить ее своей семье. А если нет — рви с ней как можно скорее, и пусть идет дальше по жизни.