Любимые всегда рядом
Шрифт:
– Ефросинья без меня не останется, за мной пойдет, а девчонок одних как оставить… Сразу скажут – раз сбежал, значит испугался, виноват. Их сразу заберут как дочерей врага народа, в лагерь сошлют, на мучения. Тут я один пострадаю, а так всех подставляю.
Ивану нечего было возразить. Ещё
– Этим почерком был написан донос на меня. Найди, кто написал, и спроси её, зачем она это сделала? В чём я перед ней провинился?
Иван положил письмо в карман. Игнат ушел, и он отчетливо понял, что больше его не увидит. Сердце защемило, больно стало дышать. Иван присел на лавку, но стало ещё хуже, он потерял сознание. Гликерия всё это время с детьми была в доме Татьяны. У Веры был день рождения. Зина сшила сестре коричневый пиджак из вельвета в мелкую полоску. Имениннице немного нездоровилось, декабрь стоял холодный, ее где-то продуло. Однако взглянув на подарок, она ожила:
– Зиночка, миленькая, как ты узнала, что мне очень нравился этот отрез?
Зина рассмеялась:
– Да у тебя, сестрёнка, всегда всё на лице написано. Как мамин сундук открывали, ты с него глаз не сводила. Вставай-ка, померить надо, может, чего не так.
Верка быстро накинула обновку и подбежала к зеркальцу, висевшему на стене, стала вертеться, рассматривая себя со всех сторон. Девчонка снова всех рассмешила своими увёртками, но пиджак был что надо и очень хорошо сидел на Вере. Она и сама была в восторге.
– Ну и сестра, ну и тихоня, это же надо!
Зина улыбалась, довольная, что угодила. Все сели за стол. Поджидали Ивана, но тот задерживался. Потом пели песни, шутили. За разговорами время прошло незаметно. Старая мать Татьяны тоже вышла посидеть с ними. Толя удивился, как молодо выглядят её глаза – обычно у старых людей они становятся мутными, а у нее они были ясными, с тёмными, почти чёрными, зрачками. Толя сделал ей комплимент. Все тоже обратили внимание на её глаза, посмеялись такому чуду.
Домой гости засобирались уже поздно. Наконец, направились к выходу. Старуха задержала Анатолия возле себя и тихо шепнула ему:
– Ты, паренёк, зайди к нам, когда я одна буду, я тебе отдам то, что давно думала отдать, только не знала кому. Сейчас знаю, ты самый подходящий. Придёшь?
Анатолий, кивнул головой, про себя гадая, что это может быть, уж очень таинственный вид был у старухи.
Первым через порог дома шагнул Толя, и сразу увидел, что дело плохо. Сбросил полушубок, расстегнул у Ивана ворот рубахи и сразу стал разводить его руки в стороны. Руки у Толи были сильными, и он прекратил движения только, когда отец пришел в себя и стал дышать. Иван с трудом открыл глаза. Жена стояла над ним, вся бледная, прижав к груди платок. Дети были рядом, испуганно смотря на него. Самый маленький, Валька, держал его за руку, стоя на коленках, вытирая слёзы ручкой. Все стояли как зашли, в шубах, не замечая этого. Иван не мог говорить, поэтому показал глазами, что всё в порядке.
Конец ознакомительного фрагмента.