Любимый с твоими глазами
Шрифт:
Пустить пыль в глаза женщине, которая любит, и которая так безумно счастлива, что ее ребенок улыбается, и только, легко. Проходит еще три дня. Я, к своему ужасу, злюсь на него меньше, да и с чего мне лелеять свою ярость? Олег примерный отец. Подчеркиваю, только отец. От меня он держится на расстоянии, а когда приезжает (что делает каждый день), уделяет все время исключительно Давиду. Сначала возил его на конюшню, которую спонсирует его компания, и где он потаскал сына по всем возможным лошадям. И потрогать можно, и покормить яблочками, даже покататься! Представляете
На следующий день он приехал только к вечеру.
«Были дела» — какие, я не вдавалась, но мне понравилось наблюдать, как Олег с Давидом сидели в спальне и играли в кубики вместе. Трогательный момент, пусть мне и было неприятно, что он находится слишком долго в моей квартире. А вот на следующий день он возил нас уже к другим коням. Железным. Под Тулой есть музей старых, винтажных автомобилей. Ну как музей? До Питерской не дотягивает, но тоже интересно. Давид был в восторге! Он, как любой другой мальчик, обожает всякие машинки там, и прочее…У него дома целая коллекция, при том я не шучу. Он покупает раз в месяц одну машинку коллекционного образца, которую из коробки не вынимает.
«Так правильно, мама, с ними не играть надо, а наслаждаться…» - вон оно как…
Теперь у него есть любимая. Это желтая копейка в эксклюзивном издании, которую я планировала купить ему на день рождение из-за ее большой стоимости. Кажется, придется искать новый подарок…Олег завез нас в торговый центр, чтобы Давид сам выбрал себе подарки, и купил ее. Мой мальчик не просил, конечно, он понимает, что она — дорогая. Постеснялся. Но Елагин — сама наблюдательность, черт бы его побрал. Сразу все подметил и только дома достал ее и улыбнулся.
– Мне она понравилась, но я большой уже для игрушек. Будешь для меня ее охранять?
О-о-о…все. Восторгу не было предела, а крикам…Боже, аж уши заложило, и снова полоснула ревность, с которой я уже справиться не могла.
– И ты опять недовольна…
Улыбается опять. Опять! Я мою посуду, так как сына укладывать сегодня не было необходимости. Конечно, папа же здесь! Так бесит…Давид его так, конечно, не называет. Все Олег, да Олег, а иногда все равно проскакивает. Скорее, он этого даже не замечает, а еще не очень понимает, что «папу» еще заслужить надо. Или, может быть, он правда на меня слишком уж похож? Ему и не нужно ничего, лишь бы он был рядом…
– Очень довольна, - грублю.
Да и с какого хрена мне притворяться-то? Давида здесь нет, а значит, и смягчающих обстоятельств тоже. Вот и получай фашист гранату — ты мне неприятен, и я это скрывать не собираюсь.
– Алиса, в чем дело? Что я на этот раз сделал не так?
– устало выдыхает, но еще и злится, когда акцентирует.
А меня это настолько сильно выводит из себя, что я швыряю губку и ударом вырубаю воду. Он еще и злится, вот это наглость! Резко поворачиваюсь, руки на груди сжимаю и рычу.
– Ты не имеешь права покупать ему все эти игрушки, особенно такие дорогие, пока…
– Я буду покупать своему сыну все, что посчитаю нужным!
Олег перебивает меня грубо и решительно, делает
– Я не собираюсь просить твоего разрешения, ясно?! И так слишком много времени просрано!
Грубое слово режет слух, и я кривлюсь, а в ответ снова пытаюсь что-то сказать, только выходит слабо. Мямлю откровенно…
– Я не…
– Хватит, - снова перебивает, но на этот раз как-то сухо и холодно, - Я устал и хочу спать. Завтра днем не приеду, можешь расслабиться, если получится к вечеру — заскочу. Спокойной ночи.
И уходит. Опять уходит, заставляя чувствовать себя какой-то сукой, а это ведь не так! Мне хочется оправдаться. Снова он выкручивает ситуацию так, что мне хочется оправдываться, будто это я от ребенка отказалась! Он ведь все знал, а теперь делает вид, что весь из себя такой невиновный! Вроде рационально, по-умному звучит, да? Моей вины нет, но я ее все равно чувствую, правда только до обеда следующего дня, когда мне жестко напоминают, кто Олег Елагин такой на самом деле.
Это происходит внезапно. Мы с Давидом ходили гулять, он очень хотел потренироваться в езде на велосипеде, чтобы «Олега удивить». Отплеваться бы, да что я могу? Ребенок этого действительно хочет, для него важно, а эту тонкую связь, которая только-только начала образовываться, рвать мне страшно. И нет желания. Поэтому терплю, веду, помогаю. Примечательно, что по настоянию «отца», сынок легко соглашается одеть всю экипировку, даже воевать не нужно.
«Надо будет у него спросить, что он такого сказал Давиду, чтобы так его расположить в сторону «детских» примочек?» - думаю, улыбаюсь даже, как раз, когда мы идем к дому.
А там стоит какой-то мужик в костюме.
Меня, если честно, сразу ударяет в лоб, когда приглядевшись, я узнаю бывшего помощника своего отца Ярослава. Постарел — да, но взгляд его мерзкий и сальный все также на месте. Да…я только теперь понимаю, как он на меня смотрел. И как папаша его конченный смотрел — так, будто я голая на тарелочке с голубой каемочкой лежу.
Аж пробирает изнутри. Давиду, к слову, он тоже не нравится, но я прошу его молчать. Думаю ведь, что это весточка от моего отца или, на худой конец, от Кистаева. Ан-нет. Не от него. От Елагина, чтоб ему пусто было…
– Алиса, неужели это ты?
– Алиса Геннадьевна, - поправляю его, и сразу замечаю в глазах, плюсом к сальности, насмешку.
– Ох, ну да. Простите, пожалуйста, Алиса Степановна.
Поджимаю губы. Вот ублюдок! Что ему нужно?!
– Чем обязана?
– холодно интересуюсь, и он как-то странно победоносно протягивает мне белый конверт А4.
Еще один. Меня сразу простреливает. В последнее время странная тенденция образовалась, получать плохие вести из таких вот белых конвертов, так что я не жду ничего хорошего. И брать его тоже не хочу.