Любимый с твоими глазами

Тес Ария

Так что терпи, Олежа, терпи. Коли дрова, сублимируй злость на себя за дурость, неудовлетворённость и то, как каждый раз, когда ты чувствуешь ее запах — у тебя внутри стягивается плотный, тугой ком.

Щелк-щелк-щелк!

– Олег?

Слышу ее тихий голос и резко оборачиваюсь. Алиса стоит в стороне, мнет руки, кусает губу. На меня, что важно, не смотрит вообще — и это снова бесит. Ей настолько противно? Пожалуйста, посмотри на меня, малыш…

Нет. Продолжает изучать вишню, а я смиряюсь — ничего.

Слишком рано, но когда-нибудь настанет то время, и ты больше не сможешь от меня отвернуться.

– Уложила Давида?
– выдыхаю также тихо, беру новое бревно и ставлю его на пенек.

– Да.

– Прости, если шумно…

Щелк-щелк-щелк!

– …Но потом не уверен, что будет время на это.

Снова выдыхаю и вытираю пот со лба.

– Баню начну топить где-то через пятнадцать минут.

– Я поняла.

Отлично

. Нифига: плохо. Значит, она сейчас сбежит. Нет, не буду смотреть, не хочу видеть, как она уходит от меня даже в дом, поэтому отворачиваюсь и выбираю полено потолще. Хочется разрубить его в щепки, а еще больше хочется разрубить также просто все свои прошлые ошибки — жаль, не выйдет.

– Я не об этом хотела поговорить.

Сейчас вздрагиваю. Честно? Не ожидал, что она еще стоит, поэтому резко оборачиваюсь и тяжело дышу. Алиса нервничает сильнее, но, черт, какая же она красивая…Я невольно разглядываю ее профиль. Мягкие черты лица, длинные ресницы, чувственные губы…Волосы ее красивые, от которых всегда сладко пахнет, а сейчас, спорю на что угодно, еще лучше — мукой и блинчиками. Мне очень хочется подойти к ней и обнять, но я себе запрещаю: меня от этого запаха кроет еще больше, потому что он переносит меня на пару часов назад. За стол. Там, где мне было так классно и тепло. Там, где за долгие шесть лет я впервые почувствовал себя на своем месте, дома.

Нет, не смей подходить, ты не сдержишься. А еще слишком рано.

– Что-то случилось?
– спрашиваю аккуратно, - Или что-то забыла купить?

– Нет, не в этом дело!

Злится. Серьезно, каждое мое слово вызывает в Алисе какую-то неконтролируемую реакцию, которая, конечно, цепляет, но с другой стороны…Это же хорошо. Значит, у нее есть ко мне чувства. Я этим только и живу — теплится под сердцем что-то хорошее. Не все просрал, хотя и очень старался.

Улыбаюсь. Да и как иначе? Как бы меня не задевали ее реакции, они безумно вкусные. Я чувствую себя живым, когда получаю их — больной? Да, совершенно точно. Но она такая милая…

– Алис? Ты же помнишь, что я не умею читать мысли?
– усмехаюсь и втыкаю топор в бревно, а она молчит.

С чем-то борется? Нет, она меня с ума сведет...а когда подбирается, гордо плечи расправляет и смотрит на меня наконец, понимаю: точно сведет. Уже свела. Я никогда не устану поражаться ее силе…

– Я думаю, что мы можем узнать что-то в обход папе.

Ого. Это интересно.

– И как же?
– поднимаю брови, она выдыхает внезапно, как будто

шарик сдутый, киснет — меня это настораживает.

Какую дурость задумала?!

– Алис?

– Можно попробовать позвонить маме.

О. Этого я не ожидал. Почему она так сникла? Неужели я прав в своих мыслях, и они больше не общаются? Решаю уточнить. Аккуратно так.

– Ты уверена, что это хорошая идея?

– Нет, но другого варианта я не вижу, так что… - жмет плечами, а я отворачиваюсь.

Все-таки, как бы не пытался, все-таки разрушил ее жизнь…Отнял не только отца, но и мать? Нет, она никогда меня не простит.

– Отсюда звонить не вариант, завтра прокатимся до города.

– Почему?

Как ты наивна…Невольно улыбаюсь снова, бросаю на нее взгляд, на который Алиса цыкает.

– Да, я не разбираюсь во всем этом, и что?! Необязательно на меня вот так снисходительно смотреть!

И снова. Она так резко реагирует на меня и любые мои даже не слова! Взгляды! Хотя я такого смысла не вкладываю, но объяснить?! Куда там! Алиса разворачивается и гневно собирается взбежать по ступенькам, но внезапно вскрикивает и прижимает правую ножку к другой.

– Что случилось?!

Я подхожу быстро, а когда смотрю на светлую, каменную дорожку — там шмель. Здоровенный еще такой, жирный. Всмятку. Ох, Алиса… еще смотрит на меня так жалобно, в глазах слезы стоят, а мне и говорить ничего не надо больше. Я подхватываю ее на руки и уношу к столику под яблоней, а потом иду в дом. Где-то должен быть пинцет…ах да, он в аптечке есть. Алла — женщина, которая живет «с запасом», так что везде пихает важные инструменты. Важные для тех, кто обожает копаться в саду, в грядках, а там, как известно, разное случается.

С белой коробкой наперевес выхожу обратно и сразу отмечаю, как Алиса быстро и украдкой вытирает слезы. Не хочет казаться слабой? Глупая ты девочка, для меня ты — сильнейшая из всех, кого я знаю. Если иногда не видеть твою слабость, можно и головой тронуться — дотянуть-то до твоего уровня будет нереально.

– Давай.

Присаживаюсь на стул напротив и пару раз стучу по колену рукой, Алиса вжимается в стул и мотает головой.

– Я сама. Занимайся своими…

Ага, сейчас. Сама. Тянусь и нагло забираю ее ножку за щиколотку, кладу на указанное место и открываю коробку. Она не борется, но лишь потому что не ожидала такого — и хорошо. Сиди молча, меня и так подрывает от этого вида.

Черт, какая же у нее мягкая кожа…

Так! Не отвлекайся! Тебе давно уже не пятнадцать, чтобы так слюняво реагировать на женщину — держи себя в руках!

Вооружившись всеми нужными инструментами, приступаю к извлечению из тела больного инородного предмета — жала, а через миг, когда операция закончена, тяну с усмешкой.

– Жаль, что так же просто нельзя вытащить твое жало.

Дергается, но я готов к этому: удерживаю ножку, сам посмеиваюсь и мотаю головой.

– Я пошутил, успокойся.