Любимый ученик Мехмед
Шрифт:
— Принц Мехмед, ты уверен, что моё место здесь?
— Да, — с улыбкой ответил тот, — я хочу оказывать тебе милости как самому дорогому другу.
Внутри уже ждал лекарь, который промыл и смазал царапину на шее, а меж тем челядинцы уже расстелили на коврах постель, на которой Андреас спал в другом шатре. Постель оказалась расстелена в трёх-четырёх шагах от постели самого Мехмеда, хотя вокруг ещё оставалось много свободного места.
— Ложись, учитель, — повелел принц, снимая тюрбан и не без удовольствия взъерошивая
Уже забравшись в свою постель, мальчик снова улыбнулся Андреасу, а затем упал головой на подушку, но вдруг издал странный звук, похожий на шипение, перевернулся на бок и пояснил:
— Мулла наказывал меня сегодня за то, что я спорил с ним из-за тебя. Я совсем забыл об этом, но спина пока помнит.
Меж тем слуги погасили все светильники кроме одного дальнего, висевшего на опорном столбе, и удалились.
— Учитель, — почти сразу зашептал Мехмед по-гречески, — там, перед входом в шатёр я говорил не совсем правду. Ты рядом, и я сейчас не беспокоюсь за тебя, но всё равно не смогу заснуть.
— Почему? — спокойно спросил Андреас.
— Потому что ты рядом, — взволнованно шептал Мехмед. — Учитель, мы ещё никогда не оказывались так. Мы спим почти бок о бок.
— Вот и спи, — ответил грек, нарочито зевая, но принц не унимался и продолжал:
— Александр Великий и его друг Гефестион, когда ходили вместе в походы, тоже ночевали в одном шатре, да?
— Да, — ответил Андреас, шутливо добавив: — Причём Александру и Гефестиону как-то удавалось заснуть. Вот и ты спи.
— А Ахиллес и его друг Патрокл, которым подражали Александр и Гефестион, тоже ночевали в одном шатре? — продолжал спрашивать Мехмед.
— Иногда, — сказал грек. — И у них тоже получалось заснуть.
— Учитель, — принц мечтательно вздохнул, — я не засну.
— Тогда утром скажешь мне, храплю я или нет, — ответил Андреас, повыше натягивая на себя одеяло. — Мне давно хотелось это узнать.
— Что узнать? — спросил Мехмед. Очевидно, он не понял слова «храпеть».
Грек повторил просьбу по-турецки, а принц укоризненно проговорил:
— Учитель, зачем ты всё шутишь?
— Потому что ты хочешь, чтобы я вёл себя безрассудно, а я сегодня только это и делал. И видишь, что получилось?
— Учитель, но ведь теперь всё хорошо, — возразил принц.
Андреас не ответил, однако Мехмед никак не желал угомониться:
— Учитель, протяни ко мне руку.
— Нет.
— Учитель, я прошу тебя.
— Нет.
Вдруг снаружи раздался какой-то шум, а через несколько мгновений появились двое слуг со светильниками и мулла Гюрани, державший подмышкой нечто прямоугольное, похожее на толстую книгу.
— Мехмед Челеби, — сказал главный наставник, — я говорил с Йылмаз-беем и пришёл рассказать тебе об этом сейчас, потому что ты сказал, что дело не может ждать.
На этот раз муллу не удивило присутствие грека в шатре. Очевидно, Ахмед Гюрани уже успел расспросить слуг о том, что случилось
Меж тем Мехмед уселся на своей постели и важно произнёс:
— Так что же ответил Йылмаз-бей на мои вопросы?
— Он приносит тебе извинения, — с поклоном ответил главный наставник.
Андреас, который тоже сел на постели, удивился такому поведению Йылмаз-бея, а мулла продолжал, обращаясь к принцу:
— Йылмаз-бей приносит тебе извинения за то, что его нерадивые слуги потревожили твой покой. Этот достойный человек действительно велел им привести к нему твоего учителя, но не силой. Йылмаз-бей просто хотел продолжить беседу, которая закончилась весьма неудачно, потому что он был неверно понят. Ничего, что противоречило бы законам ислама, Йылмаз-бей не произносил и не предлагал. Он хотел объяснить это твоему учителю, когда послал за ним своих слуг, но всё вышло так, как вышло.
Разумеется, Йылмаз-бей солгал мулле, но молодого грека это в итоге обрадовало. Ни один из участников этой истории не получил бы выгоду, если бы достоянием молвы стала правда, как она есть.
Мехмед поначалу нахмурился, но затем посмотрел на учителя и, увидев, что тот вполне доволен, решил снисходительно улыбнуться:
— А перед моим учителем Йылмаз-бей извинится?
— Он готов сделать это лично, — ответил мулла, — а предстать перед тобой не смеет, поэтому просил меня передать просьбу о прощении и вот это подношение.
Главный наставник подошёл к принцу чуть ближе и на вытянутых руках подал то, что поначалу держал подмышкой.
Это оказалась не книга, а деревянная коробка. Когда она изменила своё положение, то внутри раздался стук, который бывает от ударяющихся друг о друга мелких твёрдых предметов. Йылмаз-бей подарил Мехмеду коробку с турецкими шашками, очень красиво сделанную и дорогую.
— Йылмаз-бею известно, — продолжал мулла, — что шашки это любимая игра твоего великого отца, да продлятся его дни. А поскольку достойные сыновья достойных родителей всегда похожи на своих отцов, то Йылмаз-бей надеется, что тебе подношение понравится.
— Хорошо, — ответил Мехмед, рассматривая подарок, — я больше не гневаюсь. А перед учителем он извинится завтра. После этого я велю отпустить тех двоих, которых мы поймали сегодня ночью.
Ахмед Гюрани продолжал стоять на прежнем месте, поэтому принц добавил:
— Ты можешь идти, — однако наставник не собирался уходить один:
— Я сейчас уйду, Мехмед Челеби, — сказал он, — но теперь, когда всё выяснилось, твоему учителю греческого языка, — мулла указал на Андреаса, — здесь делать нечего.
— Нет, сегодня он останется здесь, — возразил принц. — Я уже объявил об этом, а моё слово нерушимо. И завтра он никуда не уедет, потому что Йылмаз-бей должен перед ним извиниться.
— Хорошо, я не стану настаивать, чтобы завтра он уехал, — согласился мулла, — но проводить ночь в твоём шатре…