Любишь — беги

Эмс Алиса

— Что?! — потрясенно воскликнул Влад, бросив на меня возмущенный взгляд.

На всякий случай я отступила от него подальше и, оказавшись совсем рядом с дверью, продолжила коверкать правду:

— Папа отдал медальон мне, и я носила его. А потом потеряла. Во Франции. Откуда нам было знать, что медальон не мамин?!

— Ты потеряла его?! Во Франции?! Блеск! Идиотизм! — Его желваки ходили ходуном, а, если бы взгляд мог убивать, то я бы упала замертво прямо сейчас.

— Ну…так случилось. Извините, — буркнула я, потупившись.

— Почему ты сразу не сказала мне об этом?

— А почему вы заявились сюда, как последний

воришка? — внезапно разозлилась и я.

Влад сжал кулаки и закрыл глаза. Думаю, он пытался овладеть собой и считал до десяти, чтобы не свернуть мне шею.

— Значит, во Франции? — уточнил он, собравшись. — Где именно? И как давно? Смотри мне в глаза!

Я вздрогнула и, испуганно глядя на него, почти честно ответила:

— Где-то в Париже. В июле.

Влад кивнул:

— Ясно. — И решительно двинулся к выходу.

— Можете не убирать за собой, — бросила я ему в спину.

— Не заслужила! — прорычал он и ушел, хлопнув дверью.

…Я убрала кавардак, устроенный в квартире незваным гостем, приняла ванну и высушила волосы. Я знала, что не сдержусь и в итоге проверю электронную почту, но, как могла, оттягивала этот момент. Ближе к полуночи я все же включила компьютер и вошла в почту. Ящик был забит письмами, но в длинном списке новых сообщений я сразу увидела те, что искала — два послания от отправителя по имени Архел с общей темой-просьбой: «Эмма, прочти, пожалуйста!». Я долго не могла оторвать взгляда от этой вереницы французских букв, переворачивающих мне душу. Я не хотела открывать письма, я не собиралась читать то, что писал мне эльф. Это стало бы для меня новым ударом, новой болью, новыми воспоминаниями о нем, еще не оплаканными мною. Я сожгла мосты, а, значит, не было смысла в этих письмах. Пометив галочкой оба сообщения, я удалила их решительным кликом, расценивая это как еще одно предательство с моей стороны. Слезы не заставили себя долго ждать — прежде, чем погас монитор, я рыдала, уронив голову на стол. Как нет предела совершенству, так, казалось, не было никакого предела моим душевным мукам.

Глава 22

Мы выехали из города, едва рассвело, и взяли направление к северу. Наплакавшись накануне, я поняла, что нужно бежать: от своих мыслей, пустоты, бесконечных слез, компьютера, в конце концов. И единственное, что пришло мне в голову в тот момент — это позвонить Максу и принять его приглашение съездить в таежную деревню. Пусть побег был лишь иллюзией — я прекрасно понимала, что от себя убежать все равно не получится, но надеялась, что присутствие друзей рядом поможет мне взять себя в руки и создаст хотя бы видимость нормальной жизни.

У Макса был новый внедорожник, все технические характеристики которого мы по достоинству смогли оценить, когда свернули с трассы на проселочную дорогу. Ехать по ней пришлось долго, и от непрерывной многочасовой тряски у меня разболелась голова. Остаток пути пролегал через густой лес.

— Откуда ты вообще узнал об этой деревне? — воскликнула я, вглядываясь в непроходимую чащу.

— Мои знакомые во время охоты случайно наткнулись на нее. Их удивило местонахождение этого поселения и его жители. — Максим взглянул на меня в зеркало заднего вида. — Дело в том, что среди них много … ну, мои знакомые назвали их мутантами. Валери же считает, что это малочисленный исчезающий народ, о котором почти ничего неизвестно, так называемые

урты. Народность, скорее всего, тюркского происхождения. Приедем — узнаем. Приятно уже то, что к деревне ведет, какая-никакая, но все же дорога.

— Меня удивила их оторванность от остального мира, — продолжила тему Валери. — Информации об этом народе практически нет. И у меня есть все основания полагать, что они язычники.

— Супер… — озадаченно произнесла я по-русски, и Валери удивленно обернулась ко мне.

— Я говорю, что это интересно до жути, — пояснила я по-французски, оглядывая мрачную тайгу по обе стороны дороги.

Мои глаза слипались. Уж очень рано мы встали и очень долго ехали. Максим громко включил музыку, видимо, он тоже гнал от себя сон. Я прислонилась к стеклу, подложив под голову ладошку, и зажмурилась. Голова болела так сильно, что меня начало мутить.

— Эмма! Что такое?! — Валери тронула меня за плечо, перегнувшись с переднего сиденья.

Я открыла глаза и непонимающе посмотрела на нее.

— Ты стонешь, тебе плохо?

— Голова немного болит. — Я и не заметила, что уже стонала от боли.

Валери порылась в своей сумочке, нашла обезболивающую таблетку и протянула мне вместе с бутылочкой воды.

— Выпей, быстро поможет, — сказала она и накинулась на Максима: — Это все твоя музыка! Выключи ты это безобразие!

В машине звучал рок. Причем не легкий. Соло на гитаре закончилось кульминационным скрипом, от которого у меня даже зубы свело.

— В самом деле, безобразие, — скривившись, согласилась я с Валери.

— Что, нервишки пошаливают? — усмехнулся Макс. — Во всяком случае, эта музыка лучше, чем твоя Фор. По крайней мере, ты всего лишь стонешь, а не плачешь.

— Я обожаю Милен Фор! — воскликнула Валери. — Она — наша гордость!

Макс скорчил кислую мину.

— Чувствую, что, скоро мне придется купить ее диск в машину.

Валери, шутя, толкнула его в бок.

— И только попробуй не купить!

Я улыбнулась, глядя на них: они так удивительно подходили друг другу и так здорово смотрелись вместе. Я нисколько не сомневалась в их безоблачном счастливом будущем.

— Мы вот-вот приедем, — погладив руку Валери, сообщил наш ученый-водитель.

И действительно, стена леса внезапно оборвалась, и мы оказались на открытом пространстве, облюбованном некогда загадочными уртами. Вся деревня состояла примерно из двух десятков бревенчатых избушек, беспорядочно расположенных у самой полосы леса, в центре же поселка в сумеречном свете возвышалась грубо высеченная каменная фигура какого-то монстра с выпученными глазами и зияющей дырой вместо рта. Широкая кайма пепла и углей окружала этого уродливого идола.

— Точно, язычники, — восторженно прошептала Валери.

На звук мотора из домиков и из леса стали сходиться местные жители. Издалека уже стало понятно, что этот народ вовсе не тюркского происхождения: это были чрезвычайно рослые мужчины с длинными серыми космами, одетые, несмотря на прохладный вечер, только в джинсы или спортивные штаны, поэтому мы могли видеть и их голый торс, крепкий, мускулистый, покрытый густой растительностью. Женщин было немного, и, как ни странно, все они оказались очень маленького, почти карликового, роста. И еще в деревне было много собак — здоровых лохматых псов, по счастью привязанных, которые сейчас заходились лаем и рвались с цепей.