Любишь — беги
Шрифт:
— Работа во время отпуска! — скривилась я.
— Твой папа, я уверен, сейчас тоже не отдыхает, — улыбнулся Влад.
Я только покачала головой. Тяжело, наверное, быть ученым-фанатиком. Хороша у меня семейка!
— Ты женат? Наверное, у тебя есть дети?
— Ты задаешь много вопросов, Эмма. А мы так не договаривались. Кто-то вообще обещал молчать.
— Извини, — поспешно сказала я, вскинув руки. — Молчу!
— Молчать не обязательно, но свои расспросы оставь. Если у меня возникнет желание рассказать тебе о своей жизни — мы поговорим об этом. А сейчас лучше достань кружки и заварку, они на полке.
Влад налил воды в эмалированный чайник и поставил его на чугунную поверхность печи. Затем
— Время от времени я ночую в зимниках или ухожу с друзьями в горы. Тебе часто придется оставаться здесь одной. Ты уверена, что справишься?
Я с готовностью кивнула и улыбнулась:
— Во всяком случае, уже поздно об этом спрашивать, Влад.
— А ты умеешь добиваться своего, да? — усмехнулся он.
— Нет, далеко не всегда. Но я рада, что ты принял меня. Пусть всего лишь ради успокоения собственной совести, но я благодарна тебе. Ты не представляешь, как я счастлива, что в моей жизни появился еще один родной человек. Даже если ты не захочешь общаться со мной в будущем, я все равно всегда буду помнить о том, что у меня есть дядя.
Договорив, я с удивлением заметила, как глаза Влада вдруг увлажнились. Он поспешно отвернулся, усмехнувшись:
— Эх, родной ты мой человек!
И тут же фыркнул:
— Верес!..
Ночью было очень холодно. За окном свистел ветер, вдалеке слышался протяжный жуткий вой, а в поселке то и дело лаяли псы. С некоторых пор я относилась с большим подозрением ко всем собакам и всей душой ненавидела их лай. Я закуталась в одеяло с головой и представила Арделла на пороге своей квартиры. Сердце привычно охватила тоска, боль душила, как прежде. Никакие мои приключения и дальние переезды не могли отвлечь меня от мыслей об эльфе. Мне по-прежнему было невыносимо жить и делать вдохи-выдохи, в слезах засыпать и снова просыпаться, зная, что в этом новом дне не будет его, как не будет и в следующем. Не будет никогда. Я чувствовала себя выжженной землей, голой пустыней, где память разбросала оазисы воспоминаний, не облегчающие, а только продлевающие мои страдания и усиливающие их. Я боялась представить себе, что бы было сейчас, не позвони я отцу. Как бы я смотрела в глаза эльфу и как убеждала бы его, что поступила правильно? Настанет ли тот день, когда Арделл оставит свои попытки найти меня или связаться со мной? Поймет ли он когда-нибудь, что я была права? У меня не было ответов, только вопросы, разрывающие душу.
Проснувшись, я увидела, что печь уже растоплена и жарко греет, но Влада нигде не было. Из продуктов в холодильнике нашлось только масло, а в хлебнице — пакетик с печеньем. Распрощавшись со своей идеей о том, чтобы приготовить Владу вкусный обед, я села за стол из сколоченных темных досок и задумалась. Все о том же.
Я надеялась, что Арделл уже вернулся во Францию. Мне хотелось верить, что друзья убедят его в том, что я ему не пара. Ведь мнение королей не может быть пустым звуком для эльфов, а Арделл доверяет Элен и Ренарду — главному противнику наших отношений. Они любят его и помогут ему забыть меня. Жаль, у меня нет рядом таких друзей.
Мои тягостные раздумья прервал рев подъехавшей машины. В дверях появился Влад с огромным количеством пакетов в обеих руках. Он выгрузил их прямо на стол.
— Как спалось?
— Отлично! — Ложь во спасение.
Он с сомнением посмотрел на меня.
— Я привез продукты. Кажется, здесь все, что нужно. Сегодня я уезжаю с друзьями, вернусь через пару дней. Если что-нибудь понадобится — в поселке есть магазины и аптека. Люди здесь не очень общительны, но, думаю, не откажутся помочь симпатичной городской девчонке. — Он улыбнулся.
Подумать только: еще вчера мое присутствие раздражало Влада, а уже сегодня он заботится обо мне и даже делает комплименты! Я улыбнулась в ответ и предложила:
—
Влад потряс пальцем в воздухе и театрально воскликнул:
— Вот для чего нужны племянницы!
После обеда к нашему дому подъехали еще две машины. На звук их сигнала, похожего, скорее, на гудок паровоза, мы вышли во двор. Все шестеро друзей Влада с интересом поглядывали на меня, а после бросали вопросительные взгляды на него. Это были русские мужчины от тридцати до сорока лет, такого же интеллигентного вида, как мой дядя, и я решила, что все они, как и он, ученые-фанатики.
Погрузив вещи в машину, Влад сел за руль своего УАЗа и тут же спохватился:
— Ты печку-то топить умеешь?
— Разберусь! Чего там уметь?!
— Ну, тогда, до свидания, Эмма!
Я махнула рукой на прощание и, проводив путешественников, двинулась по дороге.
За поселком распростерлась степь, где сейчас паслись стада овец и коров. Я остановилась у ручья и опустила ладонь в ледяную воду. Здесь, среди гор, несмотря на середину августа, уже властвовала осень. Моя кофта не спасала меня от пронизывающего ветра. Уже через час прогулки я перестала считать прохладный воздух приятным и бодрящим, и, обхватив себя руками и дрожа, поспешила домой. Я мечтала о теплой комнате и жаркой печке, но последняя меня сильно расстроила — дрова в ней давно прогорели, так что жаркой печка больше не была. Мне пришлось повозиться, чтобы вычистить ее и вновь развести огонь. Когда это, наконец, удалось, я была вся в саже и совершенно без сил. Но повод для гордости все же был — температура в домике быстро поднималась.
Ночь снова была холодная и сопровождалась теми же жуткими звуками: воем и лаем. Однако теперь к ним добавился еще и далекий протяжный гул, как будто кто-то дунул в трубу далеко в горах, и эхо теперь разносило это звук по округе. Я долго лежала без сна, что стало для меня практически нормой. Сжимая в руке сердечко с изумрудом, я думала о его создателе. Был уже первый час ночи, когда подо мной внезапно дрогнула кровать. Я резко села, не понимая, что это было, и вновь ощутила движение. Теперь вокруг все скрипело и скрежетало. Я вскочила с постели и включила свет. Электрическая лампочка на длинном проводе равномерно раскачивалась. На столике плясали расческа, и сползал к краю пустой стакан. Охваченная паникой, я бросилась на улицу и выскочила на дорогу подальше от своей избушки. Здесь уже толпились люди из ближайших домов. Кутаясь в одеяла и теплые куртки, они негромко переговаривались. Многие говорили по-казахски или по-алтайски, но в обрывках фраз я слышала и русскую речь:
— Землетрясение…
— Опять…духи…
— То-то еще будет, вот увидите…
— Кадым…месть…
— Это в горах…
Я впервые наблюдала землетрясение и в ужасе следила за домами, ожидая, что они вот-вот разрушатся. Но, к счастью, толчки не были настолько сильными, и очень скоро совсем прекратились. Люди, выждав еще некоторое время, начали расходиться, оживленно обсуждая случившееся. Я тоже вернулась домой, осторожно ступая и напряженно прислушиваясь, не дрогнет ли подо мною пол. Я выскочила на улицу только в пижаме и теперь дрожала так, что стучали зубы. Кутаясь в одеяло, я буквально липла к печке, то и дело, подкидывая в огонь дров, но согреться смогла только к утру.
Глава 27
Вчера утром я написала две жизнерадостные смс-ки папе и Максиму, скрыв при этом свой новый номер. Такое одностороннее общение меня вполне устраивало и спасало от ненужных вопросов и упреков. Каково же было мое удивление, когда сегодня мой телефон вдруг ожил, воспроизводя песню Милен Фор. От голоса Элен у меня защемило сердце, к горлу снова подкатил ком, и я не сразу прочла на экране имя Макса.
— Привет, — дрогнувшим голосом ответила я.
— Ну, и где тебя снова носит, Эм?