Любишь? Счастлива?
Шрифт:
Олег заехал за ней домой - она как раз только проводила своих за город. Наскоро обменявшись приветственными фразами, они отправились в свое путешествие в сторону метро.
Дул промозглый весенний ветер, погода была на редкость отвратной. Они прошли примерно полпути.
Олег начал было что-то говорить, усилив голос при порыве ветра, как вдруг его на полуслове прервал какой-то страшный треск. Краем глаза он успел заметить, что огромная береза, стоявшая неподалеку, завораживающе медленно валится прямо на них... Но единственное, что мужчина успел сделать - оттолкнуть свою спутницу и, падая,
Люба открыла глаза и попыталась пошевелиться.
– - Живая?
– - над ухом раздался сдавленный голос Олега, кажется, пронесло.
Им повезло: дерево обрушилось на асфальт буквально в метре от них, накрыв ветвями. Удар одной такой ветки мог стоить любому жизни, но на момент падения березы Люба и Олег уже были на земле, и это спасло обоих.
С трудом переводя дыхание, они постепенно стали выбираться из-под ветвей. Слава Богу, больше никто не пострадал.
У Любы стоял ком в горле, губы дрожали, она сдерживалась изо всех сил. Не столько от боли, сколько от пережитого ужаса. У нее были порваны пальто и платье, в кровь разбиты ладони, на щеке появилась огромная ссадина. Олег выглядел не лучше, только рана была не на щеке, а на затылке. Неглубокая, но саднило изрядно. К тому же он при падении сильно ударился ногой, колено стремительно распухало.
Молча обнявшись, поддерживая друг друга, они медленно пошли обратно к дому. Шоковое состояние не отпускало. И Люба, и Олег видели все происходящее вокруг будто бы сквозь пелену тумана. Померкло все: и цвета, и звуки. В этот момент они были единственной реальностью друг для друга.
***
Когда они переступили порог квартиры и позади захлопнулась входная дверь, Люба будто очнулась. Ее затрясло, на глаза навернулись слезы. Она швырнула на пол пальто и бессильно прижалась к Олегу. Тот молча обнял ее - изо всех сил, до хруста в суставах, до боли в спине и руках.
– - Олег, я...
– она подняла на него глаза, из которых градом брызнули слезы и побежали по бледным щекам, смывая кровь.
– - Чшш...
– он пытался успокоить ее, гладя по волосам, прижимая к себе, - Лю, тихо, все хорошо, все уже позади, слышишь меня? У тебя кровь на щеке, надо промыть...
Она гладила его по голове. Под пальцами была липкая теплая влага.
– - Надо скорую.. у теб-б-бя, - она начала заикаться, - может быть сотрясение, т-т-там рана на затылке...
Олег молча вынул телефон из ее дрожащей руки. Посмотрел внимательно ей в глаза, провел пальцами по уцелевшей щеке. Она приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его губам. Острота момента лишь распаляла. Он вжал ее стену, не чувствуя боли в ноге, торопливо задирая платье. Люба судорожно расстегивала его ремень, опускаясь вниз, на брошенное пальто...
Было что-то звериное в этом отчаянном сплетении тел, резких движениях, крепких объятиях. Олег даже не думал о том, что может причинять ей боль, а Люба ее не чувствовала, изо всех сил прижимаясь к нему в подхваченном ритме. Обхватив ногами его поясницу, она как будто слилась с ним в единое целое, а он брал ее грубо, оставляя синяки на нежной коже, входя по максимуму с каждым движением, заставляя ее рычать...
Они блаженно лежали на полу в прихожей - полуголые, в запекшейся
– - Не, все хорошо. Посттравматический шок. Стресс мы сняли, - улыбнулась она, - чертово дерево, это оно во всем виновато...
– - Ты еще скажи, что жалеешь или что-то из разряда: какую страшную ошибку мы только что совершили, - мрачно пошутил Олег, - пойдем отмываться, там заодно разберемся, нужна ли скорая, и кому. А то ты меня пугаешь. Сначала в рев, потом заикаться, потом... впрочем, к "потом" у меня претензий нет. А дальше хихикать начала...
Отмылись. Оказалось, вдвоем под душем даже сподручнее. Выяснилось, что из всех полученных увечий серьезной может быть только травма колена, полученная Олегом во время падения. И то - решили пока подождать.
Еще сутки, пока любины родители были в отъезде, они прожили вместе. Это был какой-то странный союз на грани правды и вымысла. Как будто в жизни открылся "карман", в котором можно было переждать немного до поры, сделав паузу. В этом кармане не было ничего и никого, кроме них двоих. О дальнейшем развитии событий они не задумывались. Просто было хорошо.
Олег должен был улетать в свою тайгу через два дня, и по окончании "выпадения из времени" Люба отвезла его к Никите. Тот понимающе посмотрел на них обоих и лишних вопросов задавать не стал.
Еще через день они прощались в аэропорту.
– - Кукни, как доберешься, - она сжала его руку.
Олег тихо чмокнул ее в макушку. Люба подняла на него глаза. В голове Шугаева впервые мелькнула мысль: ну ее к черту, эту Москву! Поехали со мной! Хоть в чемодане! Будь со мной. Живи со мной. Слушай меня. Понимай и принимай меня... Фу, - поморщился от собственных мыслей, - феодал недоделанный...
Он наклонился, целуя ее губы - никакой любви! Исключительно дружба с поправкой на половую принадлежность - смеялись они оба над проявлением своих эмоций на публике.
***
Люба так и не дождалась весточки от Олега о благополучном прибытии. Но вскоре в новостях появилось тревожное сообщение о том, что самолет, на борту которого находился Шугаев, пропал с экранов радаров, и связь с ним потеряна...
Она потеряла покой и сон. Заставляла себя ходить на работу, чтоб хоть как-то существовать в пространстве и времени. Сайт аэропорта и новостные странички были открыты постоянно и обновлялись не реже, чем раз в полчаса-час, даже ночью. Созвонившись с Никитой - а у него были связи в информационном агентстве - Люба узнала, что никаких внятных версий исчезновения авиалайнера ни у кого нет. Идут поисково-спасательные операции, но пока совершенно никакой конкретной информации...
Через два дня Никита с серым лицом сообщил Любе, что обломки самолета найдены. Он совершил экстренную посадку в какой-то глухой лесополосе. Много погибших, но есть и выжившие, и пропавшие без вести. Имя Олега Шугаева значилось в списке последних... Впрочем, несколько тел было настолько обезображено, что даже опознание становилось невозможным без генетической экспертизы.
Люба была в оцепенении. Ее сознание тщетно искало какую-то зацепку, дающую шанс возникновению надежды. Она чувствовала, что Олег жив, но боялась поверить в призрачную вероятность...