Любить, бояться, убивать
Шрифт:
– А вам, проституткам, без разницы: дебил, аутист. Главное, чтоб член большой, – извергла очередную сентенцию Галина Петровна.
– Дайте мне, пожалуйста, его адрес. Или телефон.
– Не говори, – рявкнула мадам.
Но восточный товарищ только отмахнулся:
– Какой смысл молчать? Раз сыщица – все равно найдет.
Он открыл в своем простецком аппаратике записную книжку и принялся обстоятельно объяснять:
– Сам Ярослав себе телефона не завел. Но девушка его подзывает, если объяснить, по какому вопросу. Записывай. Стелла ее зовут.
И
Я вышла из подъезда, почти бегом достигла машины, на всякий случай сразу заперлась – и задумалась.
Поведение Дорофеевой и ее восточного сожителя меня весьма насторожило. У Галины Петровны глазенки так и бегают. А дружок ее слишком, прямо-таки нарочито услужлив для честного человека. Может, нападение – их рук дело?
Но зачем? Мстить за смерть Федора? Поздновато. Да и связать Ольгу с гибелью парня можно только в очень воспаленном мозгу. А Галина Петровна до белой горячки пока, на мой взгляд, не допилась.
Или алкашам было велено: пригрозить Ольге, чтобы отстала от инвалида? Может, мамаша хотела себе его пенсию немаленькую вернуть? Тоже не сходится. Раньше надо было действовать. Может, Галина Петровна не знала, что у балерины новый ухажер? Хотя как она могла не знать, если Ярик из квартиры съехал, причем не к Ольге?
Ладно, что гадать. Надо продолжать следствие.
Я достала телефон, набрала номер Стеллы. Получится ли с ней нормально общаться? Девушка наверняка своему кавалеру под стать, тоже с особенностями развития. А к Яриковой манере говорить я привыкала довольно долго.
Однако мне ответил абсолютно нормальный и не шибко приветливый голос:
– Але, это кто?
– Добрый день. Я могу поговорить с Ярославом?
– По какому вопросу?
Я едва не хихикнула – аутист обзавелся секретаршей, просто с ума сойти!
Доброжелательно отозвалась:
– Я Римма Парсунова из детективного агентства, Ярик меня хорошо знает.
Пауза. Шорох – трубку прикрыли ладонью, но я все равно услышала:
– Зайчик! Тебе какая-то Парсунова звонит. Ответишь ей?
Ярик стал «зайчиком»! Просто с ума спятить!
Что он сказал, я не разобрала, но Стелла вскоре вернулась на линию и не слишком довольным голосом выдала:
– По телефону он не хочет, но зовет вас приехать. Давайте только прямо сейчас, а то мы в магазин собирались.
И назвала адрес – Кетчерская улица, совсем рядом.
Всю дорогу, пока рулила, я пыталась составить заочный психологический портрет Стеллы. Судя по речи, аутизмом она не страдает. По другому заболеванию инвалид? Без рук, без ног? А может, здоровая, приезжая хищница? Настолько хочет уцепиться за Москву, что не гнушается совратить душевнобольного подростка? Или просто на сексе помешана? Парень-то – красавец. А его старший брат, помнится, говорил: «Ярик, несмотря на болезнь, мужчинскую стать имеет изрядную».
В итоге навоображала я себе эдакую золотозубую даму-нимфоманку, увешанную дешевой бижутерией.
Однако дверь мне отворила
С красавицей Ольгой – небо и земля.
Зато в ее глазах я сразу прочитала безусловную преданность своему сердечному другу. И с какой любовью в голосе она позвала:
– Ярославушка! К тебе пришли!
Из кухни показался Ярик. Прежде он лишь коротко взглядывал – и немедленно снова опускал голову. А сейчас – впервые – посмотрел мне прямо в глаза! И радостно улыбнулся. Произнес – пусть медленно, но абсолютно разборчиво:
– Римму рад видеть.
– Чаю? – светски предложила Стелла.
Я попыталась определить ее возраст и не смогла. Но восемнадцать точно есть. Страшно подумать, что судачат соседи – про совершеннолетнюю девицу, поселившую у себя психически неполноценного красавца-подростка.
– Да, пожалуйста, – попросила я.
Но Ярик сердито насупил брови:
– Не надо чай.
Взял меня за руку, потащил в комнату. Я быстро огляделась: типичное девчачье гнездышко. Диван усыпан подушками, на этажерке теснятся мягкие мишки-зайчата-котики. С общей мимишностью несколько контрастировал портрет Достоевского на стене. Писатель смотрел пронзительно, укоряюще. Я (про себя, конечно) хихикнула. Может, эта Стелла – типа Сонечка Мармеладова? Прежде вела распутную жизнь, а теперь взяла на попечение инвалида, решила вину искупать?
Ярослав почти швырнул меня на диван. Сам поместился рядом – очень близко, наши бедра соприкасались. Пристально посмотрел на меня:
– Ольга приходить к вам?
– Да.
– Я это чувствовать, – печально произнес он.
– Чувствовал – что?
Парень взглянул беспомощно и вдруг позвал:
– Стелла! Идти, помогать!
Девушка явилась немедленно.
– Расскажи про Говорушу, – Ярик взглянул устало.
Прикрыл глаза, откинулся на спинку дивана.
Это еще что за фрукт?
Стелла, будто школьница-паинька, сложила руки на коленках. Затарабанила:
– Вы, конечно, знаете, что у каждого человека есть внутренний голос, который подсказывает правильный путь и предупреждает об опасности. Люди верующие именуют его ангелом-хранителем. Но Ярослав в Бога не верит, поэтому его внутренний голос мы назвали Говорушей.
Я с трудом удержалась, чтобы не хихикнуть. Стелла заметила мой скепсис. Заторопилась, почему-то покраснела:
– Раньше… когда Ярослав жил с братом и мамой, внутренний голос у него был, как у всех. Но потом случилось много событий, и с каждым новым переживанием интуиция, умение предугадывать становились у него все сильнее. Ну, а когда Ярик встретил меня и перестал быть… э-э… юношей, его способности окончательно развились. Он научился видеть много того, чего не видят другие. Ярик стал особенным – в том смысле, что его экстрасенсорные способности теперь обладают исключительной силой. Тогда мы и придумали для его шестого чувства имя Говоруша.