Любить, чтобы ненавидеть
Шрифт:
— А сколько тебе лет? — спросила Сашенька.
Вася показал на руке четыре пальца.
— Баба Клава, а я в четыре годика умела писать?
— В четыре — нет, ты только к шести годам научилась.
— Значит, он очень умненький мальчик, — заключила девочка.
— Да уж, — грустно вздохнула Клава, — при такой жизни не захочешь, а поумнеешь…
— А разве нельзя ему остаться у нас навсегда? — не унималась Сашенька.
— Это могут решить только мама с папой.
— Когда мама придет, я попрошу ее, ладно?
— Посмотрим… —
— Ты что, баба Клава, завтра же суббота! Ничего не задали, — сообщила радостно Сашенька.
Клава вышла, бормоча себе под нос: «Совсем голову потеряла с этим мальцом…»
Даша вернулась с работы в отличном настроении: бутик процветал, пользовался популярностью, набирал постоянных покупателей. В основном сюда приходила молодежь, много начинающих актеров, уже успевших завоевать популярность в российских сериалах. Правда, Даша прекрасно понимала, что в большинстве этих свежеиспеченных русских санта-барбарах актерским мастерством и не пахнет, но к ее бизнесу сие не имело отношения.
Как-то зашел к ним в жутко затрапезном виде парень, помялся, потоптался неловко, а потом обратился к продавщице с просьбой:
— Мне бы приодеться… только вот не знаю, что выбрать…
— Вам повседневный костюм или для другой цели? — спросила опытная продавщица.
Он застенчиво улыбнулся, объяснил:
— Видите ли, у меня вышли сразу две книжки в разных издательствах… Сначала ничего не печатали, а потом вот сразу… Даже на следующую договор заключили. Теперь будет презентация одной книги, а мне не в чем показаться на людях…
И столько было искренности и растерянности в его словах, что Дашины девчонки присоединились к наиболее опытной продавщице, и они всем скопом одели его, принарядили. В благодарность он пригласил всех на презентацию и обещал подарить свою книгу.
А сегодня он вновь зашел в бутик, кое-что купил и неожиданно, перебрасываясь с девочками разными историями и смешными анекдотами, предложил:
— А хотите, я вам прямо сейчас придумаю рекламный слоган?
Всем стало интересно, даже некоторые покупатели, которые слышали его слова, замерли в ожидании, а он, помолчав несколько минут, выпалил:
— Трусы от Трусарди, шинель от Шанель, кардиган дома Карден, бижутерия от Бьяджотти.
Ему похлопали…
Когда Даша зашла на кухню, ребята ужинали. Она увидела Васеньку и воскликнула:
— Какая прелесть! Привет, малыш. Ты из какой квартиры? — Даша подумала, что это соседский ребенок.
— Из бабы Зоиной, — очень серьезно ответил он.
— Клав, это из какой же?
— Да я номера не помню, — как-то странно подмигивая, ответила Клава, что сразу же насторожило Дашу.
— Клава, в чем дело?
— Пойдем
Они вышли из кухни, прошли в детскую. Клава закрыла за собой дверь.
— Что за секреты? Чей это ребенок?
— Да еще ничей, у него несколько дней назад мать умерла, и отца нет… Вот такие дела, Даша…
— Какой ужас… бедный мальчик. А с кем он живет?
— Пока его соседка взяла, а потом отдадут в детдом.
— Какая же это соседка, из какой квартиры? Я толком не поняла.
— Не из нашего дома он, просто я его привела… — Клава замолкла на полуслове.
— Откуда ты его привела, Клава? Почему недоговариваешь? А ну, выкладывай все, не крути со мной, — Даша поняла, что если от нее Клава решила скрывать что-то, значит, здесь таится неприятность.
— Это у одной моей знакомой в доме случилось, она на одной лестничной площадке живет с Васенькой… с его мамой… жила… Когда схоронили мать, его хотели сразу же в детдом забрать, вот она и упросила подождать пару недель.
— Но это же не выход, Клава. Надо что-нибудь придумать.
— Вот и я все думаю, как бы уберечь мальца от казенного дома.
— Давай-ка сейчас поужинаем, а после вместе поговорим, может, Гоша с Яковом Петровичем найдут выход. Надо ему позвонить, посоветоваться. Кстати, завтра он придет позировать для своего портрета, тогда и расскажем ему все. Он очень смекалистый и предприимчивый человек. Гоша знает, видел ребенка?
— Да.
— И что он думает по этому поводу?
— Сказал, что посоветуется с тобой, — соврала Клава, уверенная, что эта ложь лишь во спасение.
Появился Гоша, понурый, с мрачным лицом, не глядя в глаза Даше, спросил:
— Ужин скоро?
— Привет, трудяга, — бросила Даша, — совсем заработался, даже с женой не здороваешься.
Гоша чмокнул ее в щеку.
— Садитесь за стол в столовой, пусть ребятки там, на кухне, сами заканчивают, а я сейчас подам, — Клава быстренько принесла ужин, расставила все на столе, спросила: — Может, вы вдвоем поужинаете, а я к детям пойду?
— Что еще за новости? — вскинулась Даша. — Когда это было, чтобы ты отдельно от нас за стол садилась?
— Так ведь я к детям… чтобы последить… — стала объяснять Клава.
— Не выдумывай, чего там следить, справятся сами. Садись, — настояла Даша.
Ужинали молча, чувствовалась напряженность, которую могли объяснить Гоша и Клава, но Даша, вернувшаяся домой в прекрасном настроении, никак не могла понять, что же такое случилось дома, от чего за столом царит мрачная тишина. Конечно, жаль ребенка, да еще такого очаровательного, но чтобы такое траурное молчание… Нет, тут что-то большее.
В это время прибежали Сашенька и Вася, сытые, довольные, веселые. Мальчика словно подменили — он улыбался открыто, доверчиво, от прежней настороженности не осталось и следа.