Любить — это так просто!

Кайзер Дженис

— Не боишься испортить вечер?

— Хочу услышать твои сокровенные тайны. — Она сделала паузу. — Если, конечно, не возражаешь.

Джереми перевел взгляд на окна, за которыми сгущалась темнота, прорезаемая кое-где огоньками соседних домов.

— Вообще-то я давно собираюсь тебе рассказать... — произнес он с неожиданной торжественностью. — У меня есть кое-какое прошлое.

Он сказал это таким тоном, что у нее екнуло сердце.

— Что значит «кое-какое»?

— До недавнего времени

я был женат, Джейн. Развод состоялся четыре месяца назад, незадолго до того, как я переехал в Калифорнию.

Джейн была потрясена.

— А почему ты мне раньше не сказал?

— Потому, что сложилась довольно сложная ситуация. На первый взгляд она кажется просто ужасной, и я хотел, чтобы ты сначала получше меня узнала, чтобы иметь возможность судить обо мне по справедливости.

Джейн поежилась.

— Почему я вся дрожу?

— Наверно, потому, что боишься.

— А мне следует бояться?

— Только если ты мне не доверяешь.

— Объяснись, Джереми, пожалуйста.

— Три года назад я совершил большую ошибку, — начал он, — женился на женщине, которую почти совсем не знал и не понимал, что у нее серьезные проблемы. Она на несколько лет старше меня, имеет взрослых детей. С самого начала они меня невзлюбили, что вполне естественно. — Он замолчал, чтобы перевести дыхание. — Виктория пристрастилась к транквилизаторам. Кроме того, она пила. Мне следовало это выяснить, прежде чем принимать решение, но она так искусно скрывала свой порок, что я ничего не заметил. Моя бывшая жена производила впечатление очень уравновешенного человека, но на самом деле жила на грани нервного срыва. Потеряв годом раньше жену, я сам не отличался эмоциональной устойчивостью. Я действовал под влиянием минуты, поступил опрометчиво, сделав ей предложение.

— Это не преступление, — заметила Джейн. — Мы все порой совершаем ошибки, неверно судим об окружающих.

— Боюсь, худшее еще впереди. — Он посмотрел ей прямо в глаза.

Джейн с трудом сглотнула и замерла в ожидании.

— Через год после свадьбы Виктория напилась до бесчувствия и вдобавок приняла слишком много барбитуратов. Она впала в кому и с тех пор находится в бессознательном состоянии.

— Ах, Джереми, мне так жаль...

Он уставился на свой фужер.

— Ее дети сочли, что во всем виноват я, хотя как я мог контролировать ее действия?.. И вот теперь я постоянно спрашиваю себя, не предал ли я Викторию, сам того не желая, все ли сделал, чтобы предотвратить трагедию?

— По-моему, твой грех в том, что ты поторопился, неправильно оценил ситуацию, — возразила Джейн. — Однако, учитывая обстоятельства, тебя невозможно упрекнуть за то, что ты пожелал расторгнуть брак: похоже, вы с самого начала не испытывали друг к другу глубоких чувств.

— Верно. Но

как бы то ни было, она стала моей женой. Я не хотел оставлять Викторию в таком состоянии, но ее дети настояли на своем. Они подали в суд прошение о непризнании брака действительным, обвинив меня в корыстных намерениях и прочих грехах. Можешь себе представить, что мне пришлось пережить?! — Он снова перевел взгляд на окна и глотнул шампанского.

— Ужасно... Но что заставило их пойти на такое? Ревность?

— Нет, обыкновенная жадность, и больше ничего. Видишь ли, Виктория была очень богата. Я тоже кое-что имел, но по сравнению с ней казался бедняком. Меня ее деньги не интересовали, в отличие от ее детей. Вот из-за чего разгорелся спор.

— И что было дальше?

— Поняв, чего они добиваются, я решил забыть о гордости и — это было труднее всего — оставить жену. Я дал согласие на развод и подписал документ, по которому большая часть состояния переходила в их собственность. Единственное, что меня утешает: Виктория никогда ни о чем не узнает.

Джейн невольно содрогнулась. Она ласково погладила Джереми по руке.

— У тебя нет причин чувствовать себя виноватым. Если на то пошло, ты поступил благородно.

Он покачал головой.

— Рад, что ты так говоришь, но мне до сих пор тяжело. Меня угнетает осознание того, что я мог бы спасти жену, прояви чуть больше внимания и, возможно, меньше эгоизма.

— Глупости! Ты же не извлек из того, что случилось, никакой выгоды. Наоборот — много страдал.

— Но мне некого винить, кроме себя.

Джейн прижала его руку к своей щеке.

— Знаешь, я чувствовала, что тебя что-то тревожит, несмотря на твое внешнее спокойствие. В каком-то смысле я не слишком удивлена.

— Ты догадливее, чем я предполагал.

— Как ты сам сказал, когда любишь, становишься более проницательным. — Она улыбнулась.

— Значит, ты во мне не разочаровалась?

— Наоборот: еще больше зауважала.

— Теперь ты понимаешь, почему я не торопил ход событий? — вздохнул Джереми. — Я говорю о наших отношениях. Я ни на чем не настаивал, хотел быть совершенно уверен, прежде... прежде чем идти дальше. — Он грустно улыбнулся. — Сначала хотел убедиться, что ты достаточно окрепла эмоционально, чтобы ответить на мои чувства.

— И что ты решил?

Он усмехнулся.

— Что ты на редкость сильный человек, Джейн. Мне надо у тебя учиться.

— Ты ошибаешься, но спасибо за такую оценку. — Она допила шампанское.

Джереми вынул бутылку из ведерка и наполнил бокалы. Потом подбросил дров в камин. Джейн смотрела, как разгорается пламя, слушала потрескивание охваченных огнем поленьев. Затем взглянула на Джереми, который не сводил с нее глаз.