Любить кого-то?
Шрифт:
Войдя в зал, вы ловите себя на мысли, что в комнате смешались семь разных эпох. Интерьер оформлен в стиле рококо, характерном для рубежа веков. Кто-то в красных трусах, раскрашенный серебрянкой, раздает индийские благовония. Девушка в костюме эпохи Возрождения кружится под музыку барокко, слышную ей одной. Компания в джинсах и индейских налобных повязках, усевшись в кружок на полу, курит траву. Рядом симпатичный мужик в мушкетерском костюме расставляет пепельницы на дешевых столиках годов пятидесятых, стоящих вдоль стен. В углу люди скидывают одежду - когда "кислота" подействует, они раскрасят друг друга флуоресцентными красками, чтобы светиться в темноте. Те же, кто еще одет, выглядят, как Клинт Иствуд в вестернах, или попросту
Вокруг кустари продают самодельные цепочки, жилетки, шляпы, рисунки и феньки из кожи. Они не зазывают покупателей, предпочитая никому не мешать; приветствуется бартер. Занавес отсутствует, поэтому аппарат и инструменты подключают на виду у зрителей. Иногда музыканты спрыгивают со сцены, чтобы перекинуться парой слов с кем-нибудь в зале. Стулья когда есть, когда нет - поэтому люди сидят, где хотят, танцуют или просто валяются на полу. Здесь смешались электроника и индейцы, дискотеки и средневековые флейты, космические флуоресцентные краски и дух Боттичелли, рев усилителей и звяканье браслетов на запястьях.
Это не Канзас, Дороти.
Но - это "Питер Пэн", "Алиса в Стране Чудес", "Страна Оз", Долговязый Джон Сильвер, "Чужак в чужой стране", "Голый завтрак" и "Здесь и Сейчас". Это американская мечта (пусть на пару часов), с полным отсутствием расовых ограничений, национальных конфликтов, правил, регулирующих ношение одежды, моральных устоев, политической шумихи. Здесь только один хозяин - деятельный, улыбчивый брюнет, промоутер Билл Грэм.
Кто-то должен держать руки на штурвале этого плавучего цирка в море серости. Именно благодаря Грэму карнавал смог прорваться в обычную жизнь. Билл мечется по залу, разговаривает одновременно с пятнадцатью людьми, подсказывает и орет, смеется и хмурится, одна рука на бедре, другая на лбу, брови сдвигаются, когда он неожиданно разворачивается и кричит в сторону балкона: "Эй, там, скажите Гарсии, чтобы на следующей неделе без этих гребаных трехчасовых сетов, иначе копы мою задницу за решетку упрячут!"
Билл орет на Гарсию, швыряет стулья, сердится на Пола Кэнтнера за пререкания (тот рычит в ответ, как лев на укротителя) - но все это ему прощается. Кто-то же должен следить, чтобы не было конфликтов с властями, иначе "Филлмор" закроют. Кто-то должен висеть на телефоне, уговаривая людей в костюмах, что это "чистое" заведение для молодежи. Кто-то должен объединить все разрозненные части, направить всю энергию на уничтожение СЕРОСТИ - и это Билл.
Мы экспериментируем, а он дает нам возможность для этого.
В то время, как "Филлмор" стал популярным, большинство музыкантов переехало из Сан-Франциско в Марин Каунти. Марин, расположенный рядом с перенаселенным серым городом, всего в двадцати минутах езды к северу от моста Золотых ворот, был процветающим местом, полным рыбных ресторанов, банкетных залов, яхт-клубов, ковбоев, огромных ферм, особняков с высокими заборами (для богачей) и небольших книжных магазинчиков и баров (для местных художников). У "The Grateful Dead" там было ранчо, где любили собираться представители местной музыкальной сцены. Я помню, как Пигпен открывал нам ворота, когда мы приехали на одну из самых знаменитых вечеринок, поднимая тучи пыли, и припарковались у сарая.
У Пигпена (он же Рон МакКернан), первого клавишника "The Dead", был недолгий роман с Джанис Джоплин; он-то и подсадил ее на "Southern Comfort" [16] . Не настолько открытый, как остальные члены группы, он просто молча кивнул нам. Но он
На ранчо был большой бассейн, и в тот день Джерри Гарсия "устраивал прием" под одним из старых деревьев возле бортика. Куда бы он ни шел, люди собирались вокруг него поговорить. Даже в двадцать с небольшим он производил впечатление старого умного мошенника, какое остается от восточных гуру. Когда мы подошли поближе, мимо, крикнув: "Привет!" - пробежала шестнадцатилетняя девчонка. Это была Девчонка, прозванная так в семье, поскольку она была единственной девчонкой среди восьми детей.
16
Марка виски, которую предпочитала Джанис Джоплин. В знак признательности "за бесплатную рекламу" своей продукции компания "Southern Comfort" подарила ей шубу.
Никакой одежды, никакого макияжа, никаких проблем.
Дети и взрослые плавали в бассейне. Длинные столы, накрытые для пикника, ломились от арбузов, чипсов и стаканов, от мангалов поднимались тонкие струйки дыма. Собаки, лошади, гитарные переборы, пшенично-золотые холмы и синее небо - край фермеров. Это место выглядело северным аналогом отеля "Калифорния", мифического места из еще не написанной песни "Eagles".
Мне стало интересно, чем заняты люди возле сарая. В центре круга вертелся, рычал и смеялся какой-то парень, его тело постоянно находилось в движении. Я подошла поближе, чтобы расслышать слова, но смысла не уловила. Фил Леш, басист "The Dead", стоял рядом, скрестив руки на груди и с улыбкой наблюдая этот выплеск чистой энергии. Я посмотрела на Фила, видимо, в моем взгляде читался вопрос, потому что он подошел ко мне, сказав: "Это Нил Кэсседи, если постоишь тут еще немного, начнешь врубаться во все семь разговоров, которые он ведет сам с собой".
Нил, прототип главного героя книги Джека Керуака "На дороге", был одним из "Веселых прикольщиков", которые базировались в Санта-Круз, путешествуя по стране в поисках чего попало на раскрашенном автобусе под девизом "Furthur" [17] . Вместе с Кеном Кизи (автором книги "Над кукушкиным гнездом", написанной под впечатлением от работы "подопытным кроликом" на испытаниях ЛСД для ЦРУ за двадцать долларов в день) Нил, Джерри Гарсия с женой и еще несколько счастливых эксцентриков устраивали лучшие в мире музыкальные сборища.
17
Гибрид слов "future" (будущее), "farther" (дальше) и "tour" (поездка, турне).
Все приходят, все получается, и музыка движет всем.
Когда с 1997 году автобус "Furthur" был установлен в Зале славы рок-н-ролла, кое-кто говорил: "Ларри, Кизи и Гарсия - не герои, они преступники. Это не автобус, а катафалк нации!" Следует, правда, заметить, что всегда будут люди, боящиеся жить и боящиеся умирать. Но еще больше людей рисковых, которые привносят новое во все, с чем соприкасаются, с помощью наркотиков или без нее. Известный журналист Хантер С. Томпсон [18] однажды заметил: "Жить в Сан-Франциско в шестидесятых годах было все равно, что в Париже в двадцатых". Кизи добавил: "Шестидесятые не кончились, пока толстые пенсионерки ловят свой кайф".
18
Автор культовых книг "Страх и ненависть в Лас-Вегасе" и "Лучше, чем секс".