Любить кого-то?
Шрифт:
Помимо этого, Пол страдал также и от множившейся белиберды, типа: "Детка, почему ты меня не любишь?" Ему это не нравилось, как и ограничения на длину песен. Ни о каких одиннадцатиминутных композициях речь больше не шла - радиостанции не будут их крутить. А группа хотела хитов, чтобы альбомы лучше продавались и деньги текли рекой...
Пола также бесило преобладание стандартной песенной структуры: куплет-куплет-припев-куплет-припев-соло-куплет-припев-кода; он работал по-другому. Но все его попытки делать "честную" музыку разбивались об стремление остальных к модным течениям.
Был ли он прав? Конечно - со своей точки зрения. А мы считали, что лучше озаботиться "современным
"RCA" было наплевать, кто пишет песни, лишь бы они приносили прибыль, и "Starship" начал попадать в хит-парады - благодаря песням "профессионалов". Многостаночник Питер Вольф (нет, не бывший муж Фэй Данэвей) вместе с Иной Вольф написал "Sara", Дайон Уоррен - "Nothing's Gonna Stop Us Now", а Берни Топин (в соавторстве с Питером Вольфом, Деннисом Ламбертом и Мартином Пейджем) - "We Built This City". Все три песни достигли вершины хит-парадов, обеспечив группе хорошие продажи альбомов и успешные концерты на протяжении всей середины восьмидесятых.
Мой вклад в две последних песни был минимальным. Между "Welcome to the Wrecking Ball" и "Software", двумя моими сольными альбомами (о них лучше забыть), я записывала дуэты с Микки Томасом в составе "Starship". Мне это нравилось, но Микки хотел греться в лучах славы в одиночку и превратить группу в свой собственный проект - мое присутствие мешало ему осуществить этот план. Поскольку два из трех мегахитов группы были нашими дуэтами, ему было трудно возражать против моего участия в деятельности "Starship". Он не говорил об этом вслух, но легко понять, что не очень-то приятно петь на сцене вместе с какой-то старой шлюхой. Как-то не по-рок-н-ролльному.
Я думаю, Микки быстро понял, что наш дуэт не вечен; но можно было выпустить со мной еще пару альбомов - это дало бы ему возможность подзаработать денег и принесло известность. Однако Микки так не казалось. Как потом выяснилось, все мы были недовольны друг другом, но держались вместе до 1986 года.
Возникла и другая проблема: был уволен Эйнсли Данбер, и на его место взяли Донни Болдуина, одного из самых приятных людей в моей жизни, который и сыграл на всех остальных альбомах "Starship".
После ухода Пола я осталась единственной из "золотого" состава "Airplane", и мне нравилось нестись вперед с ветерком, ни о чем не заботясь. Скип, преодолев свою болезнь, снова стал нашим светорежиссером. С ним, Донни Болдуином, Питом Сирзом, продюсером Роном Невисоном и Питером Вольфом работать было просто. Я была окружена друзьями, с которыми было очень весело продолжать "путешествие", а три хита позволили каждому из нас содержать семью, детей, собак, бабушек, обзавестись домами, земельными участками...
Жизнь стала спокойнее - за исключением нескольких неприятных инцидентов, с которыми сталкиваются все сколько-либо известные люди. Как-то ночью я лежала рядом со Скипом, мучаясь бессонницей, и вдруг увидела темную фигуру в дверном проеме. Я почему-то решила, что кто-то из группы ошибся дверью, поэтому потрясла Скипа за плечо и спросила: "Ты не видишь, кто там?"
Зрение у меня хуже, чем у Скипа, я не заметила пистолета в руке у неизвестного. А Скип его увидел. Он издал жуткий крик, настолько громкий, что человек выскочил из комнаты, скатился по лестнице и смылся; его планы были нарушены звуковой атакой. Спасибо рок-н-роллу... Когда его схватила полиция, этот псих рассказал, что инопланетный трибунал послал его в дом
Моя личная жизнь тоже стабилизировалась. Чайна была очень легкой в общении, а Скип был (и остается) моей опорой и братом по духу. Мы устроили передышку в бесконечной череде вечеринок, полных наркотиков и рока. Трезвая, богатая и улыбчивая, я неожиданно почувствовала, что превращаюсь в собственную мать - не худший образец для подражания, но не я. Хотя, конечно, играть в Вирджинию Уинг было лучше, чем в те смертоносные игры, которые я предпочитала раньше.
К сожалению, Пол, уйдя из группы, начал проявлять неприятные особенности своего характера. Он собирал критические статьи, в которых ругали "Starship". Когда на гастролях мы заселялись в очередной отель, наши почтовые ящики уже ломились от ксерокопий этих статей. Они ждали нас; Пол надписывал каждую отдельно, считая, что нам стоит подумать, не только о грандиозном коммерческом успехе. Хотя кое-что из посылавшегося им было по-настоящему смешным, большая часть нас расстраивала. Мы понимали, почему он это делает: ему было больно видеть, во что превратилось его детище.
Для меня "Starship" середины восьмидесятых, после ухода Пола, был полной противоположностью "Airplane" 1969 года - как будто я сменила профессию. У групп были разные цели, задачи и методы; одна была цирком, другая - торговой точкой. "Starship" был работой: сделать альбом, снять клип, организовать турне. Ни наркотиков, ни алкоголя, ни диких оргий, никаких гулянок с кем-либо, кроме мужа... Я возила Чайну в школу (если не уезжала на гастроли), покупала овощи в магазине и вела себя неестественно сдержанно.
Мы иногда встречались с настоящими звездами, появляясь на награждениях очередными премиями или на телевизионных шоу. Например, я как-то встретила в туалете Мег Райан - это было, когда мы участвовали в шоу "Доброе утро, Америка", обменялась комментариями по поводу кокаина с Чеви Чейзом во время "Шоу Мерва Гриффина", пару раз "засветилась" у Леттермана, сфотографировалась вместе с Джо Монтаной на "Bay Music Awards", лечилась от наркозависимости вместе с Джерри Гарсией, болтала с Джином Симмонсом из "Kiss" о его коллекции постельных снимков, встречалась со Стингом, с Филом Коллинзом... Мне нравились эти встречи, но они были столь мимолетны, что не оставили никакого следа ни в моей, ни в их жизни.
В этот период мне было хорошо. Я начинала думать, что это, в принципе, не так уж и страшно - быть постепенно стареющим рок-музыкантом...
Я не знала, что у времени есть углы, пока не попала в один из них... – Грейс Слик, из песни "Hyperdrive"
Я стала следить за модой - никаких больше "странных" костюмов. Постриглась, начала улыбаться в камеру, отвечать на вопросы журналистов, следить за хит-парадами, записывать синглы - и по-прежнему вытаскивать свою задницу из тюрьмы. Я не чувствовала дискомфорта от такого стиля жизни, потому что он был для меня в новинку - новое звено в цепи смены приоритетов, напоминание, кто я, кем я могу быть и кем хочу быть. Но конформизм остался для меня только временным явлением, как и все остальное до того. В конце концов, моя склонность к переменам всегда брала свое.