Любить сложно, не любить невозможно
Шрифт:
А учитель меж тем, остановив студентов у высоких, каменных с выбоинами от попавших ядер стен, рассказывал:
— Все вы знаете, эти места раньше назывались «Марвар», то есть, земля смерти, из-за близости безводной пустыни. В столь губительном месте, могло выжить только одно, благословленное богом Солнца племя — ратхоры. Расцвет ратхоров, как ни странно, начался с несчастья — в средние века страну раздирали междоусобицы и в одном из сражений короля ратхоров убили, а сын, чтобы избежать смерти, скрылся в пустыне, где враги не смогли его преследовать. Скитаясь по пустыне, юный принц Джодха не то, что не погиб, постепенно он стал город
Учитель замолчал, а студенты дружбой гурьбой бросились смотреть следы от ядер и массивные ворота. Только Маниш рассеянно рассматривал гробницы князей Джодхпура.
— Не только эти отметины остались живым напоминанием о былых временах, — как сквозь вату доносился до Маниша голос лектора. — Так же на стенах вы можете увидеть множество углублений, по форме напоминающих ладони — это пятнадцать жен Ман Сангха, прежде чем взойти на погребальный костер, обмакнули руки в хну и оставили следы на стенах. Позже эти следы выбили в камнях, как символ верности и преданности мужу.
Девушки замолчали, созерцая пятнадцать углублений, парни над ними подшучивали, но все это проходило мимо Маниша.
Он смотрел и не видел Цветочный дворец, украшенный растительным орнаментом из сусального золота, где раджи и их гости услаждали взор грациозными танцовщицами. Жемчужного дворца для официальных приемов со стенами, покрытыми природным перламутром. Дворца удовольствий, расцвеченного солнечными лучами, проникающими сквозь витражные окна, где князья проводили время в обществе наложниц. Дворец был частью гарема, окна которого закрывали искусные, словно кружевные, каменное решетки.
Шутки парней стали веселее, а смех громче. Но Маниш по-прежнему не обращал на сокурсников внимания. Даже старинное оружие с рукоятками из слоновой кости, золотой трон и паланкины махарани не заинтересовали парня. Он вдруг испугался, что братья могут не дождаться предстоящего маскарада и напасть на семью Сисодия раньше.
Глава 27. Новая причина для вражды
Всю ночь Ранбир волновался об Иле и с первыми лучами рассвета уже стоял под ее окнами, убеждая себя в том, что хочет лишь удостовериться, что с девушкой все в порядке. Ила вышла из общежития, и Ранбиру показалось, что она слегка бледная и невыспавшаяся. Он уже давно не сближался с человеком настолько, чтобы испытывать на себе воздействие его энергетики, и сейчас старался не обращать внимания на упорно лезущие в голову варианты причин нездоровья Илы, хотя прекрасно их знал.
Подобные мысли преследовали Ранбира до самого вечера — на кого бы ни посмотрел, но приметив мешки под глазами или близкий к красному
Способности, временно полученные от Илы, усугублялись обостренным звериным обонянием и делали желание помочь непреодолимым. Но многолетняя муштра и самодисциплина помогали Ранбиру сдерживаться и не обращать на себя ненужного внимания. Он и без того постоянно ловил подозрительный взгляд Викрама.
А вечером ничего не подозревающую Илу встречали и провожали до общежития уже две пары глаз — угольно-черные и красновато-карие. Даже находясь вдалеке, мужчины чувствовали запах и агрессию друг друга. Они оба: Викрам — осознанно, а Ранбир — пока на уровне ощущений, понимали, что началось необъявленное соперничество.
На время отгородившись от захлестывающей враждебной энергии Викрама, подталкивающей выйти из тени и растерзать соперника, Ранбир сосредоточился на Иле — хоть и уставшая после работы, она выглядела более здоровой, чем утром. И он с удовлетворением уверился в правильности принятого утром решения не приближаться больше к девушке. Вдали от него ей будет намного лучше.
Проводив Илу до общежития, двое мужчин, не сводя друг с друга глаз, начали медленно расходиться.
Домой Ранбир пришел мрачнее тучи.
За ужином Майра попыталась было завести разговор о неизвестном, перечеркнувшем плоды ее трудов и из-за этого не смогла найти ничего из того, что интересовало Ранбира, но слова повисли в тяжелом молчании.
Сахель, чувствуя дурное настроение хозяина, благоразумно скрылся на кухне и появлялся только для того, чтобы молчаливо подать новое блюдо или унести пустые тарелки.
Майра осторожно посмотрела на брата и, желая растормошить его, в обычной своей игривой манере поинтересовалась Илой, но Ранбир ее грубо оборвал. Майра так и замерла, обиженно хлопая ресницами и со сливочным мороженым, стекающим с ложечки тяжелыми густыми каплями. Брат же вскочил из-за стола и скрылся на втором этаже. Майра тяжело вздохнула — она хорошо знала характер Ранбира и, если он замкнулся в себе, как сейчас, то вытащить его из скорлупы будет очень непросто.
С тех пор, вместо одного, Ила обзавелась двумя провожатыми. Естественно, Ранбир желал лишь убедиться, что в вечерней темноте девушке ничего не грозит со стороны наглого шакала. Мужчины еще держались друг от друга на расстоянии, но справляться с первобытными инстинктами и сохранять его неизменным, становилось все труднее.
В суете ежедневных обязанностей незаметно подкралась пятница. Отношения с Викрамом становились все более натянутыми, но Ранбира волновало другое — он никак не мог решиться пригласить Илу на маскарад. Его одновременно и притягивало к скромной девушке и отталкивало от нее. Наконец, в конце дня, так и не определившись, Ранбир пошел домой, но ноги сами принесли его к больнице.
Он слонялся у входа, заставляя себя уйти, но продолжал смотреть на дверь, пока не стало слишком поздно.
— Что-то случилось? Ваша рана воспалилась? — окликнул со спины нежный голос.
Вздрогнув от неожиданности, Ранбир резко развернулся и увидел Илу. Она вышла не из главного входа, а с торца больницы, и Ранбир, завороженный ее хрупкой грацией, на какое-то время потерял способность двигаться.
— Пойдемте, посмотрим, что с ней, — руки Ранбира коснулась мягкая ладонь, и он очнулся.