Люблю, целую, жму лапу!
Шрифт:
Это «ясно?» прозвучало настолько угрожающе, что она сама опешила. Но марку держала, развернувшись на каблучках и двинувшись за обещанным тортом.
– Чего ж неясного? – пробормотал Тарасов,
Дверь с грохотом захлопнулась.
– Не буду я ваш торт, понятно? – выпалил Рюрик, прижав девушку к стене и едва не тычась ей в физиономию носом. – Я сладкое не люблю!
– Я могу купить солёную соломку, – покладисто прошептала Ольга.
– Это… ммм… хорошо, – кивнул Тарасов, слабо соображая, о чём они вообще говорят. Какая соломка? Её глаза и губы вдруг оказались так близко, что поцелуй случился как-то сам собой. И то, что он случился, оба даже не сразу сообразили. А когда сообразили, испуганно и обескураженно уставились друг на друга.
Краем глаза Тарасов заметил любопытно таращившегося на них Сваха. У того аж язык вывалился наружу. Щенок тактично молчал, сидя на пороге кухни, практически не дыша и не шевелясь.
– Я не могу целоваться, когда он смотрит, – пробормотала наконец Ольга.
– А если он не
– Тогда… могу…
Тарасов, едва не упав, вытянул ногу, подцепил носком кухонную дверь и с силой толкнул. Дверь с тихим щелчком закрылась, отделив Сваха от целующейся парочки. Щенок даже не тявкнул.
– Надо же, какой понятливый, – прошептала Ольга.
– Я?
– Нет, щенок.
– А я? – Тарасов спросил из вежливости, хотя больше всего хотелось, чтобы она перестала разговаривать.
Потому что как целовать девушку, которая что-то такое говорит?
– А ты не отвлекайся, – посоветовала Ольга, потёршись носом о его подбородок.
– Не буду, – покладисто кивнул Рюрик.
Его затапливало бесконечное и всепоглощающее счастье. Огромное и бездонное, как небо за окном, и уютное и ласковое, как улыбавшийся за дверью щенок.
Как глупо, что они потеряли столько мгновений любви. И как здорово, что почти вся жизнь ещё впереди.
Счастье, как и лето на календаре любой судьбы, рано или поздно неизбежно придёт. И если в вашей жизни ещё не было лета – ждите, оно не за горами!