Люблю тебя врагам назло

Никандрова Татьяна Юрьевна

Мне стало стыдно. Если честно, из-за того, что Калашников был из детдома я решила, что его уровень знаний гораздо ниже, чем у меня и моих одноклассников. Так же считал и Баширов, который кинул обидный комментарий перед выходом Ярослава к доске. Но этот парень натурально утер нам всем нос. Даже Паша не поспевал за ходом его решения.

"Вот это да! Откуда он такой умный?" – подумала я, стараясь побыстрее переписать решение Калашникова, чтобы потом изучить его дома.

После урока я хотела подойти

к Ярославу и выразить ему свое восхищение. Наверняка ему было бы приятно. К тому же это был бы хороший повод продемонстрировать ему, что я дружески настроена.

Однако сразу после звонка Паша Корчагин прицепился к нему, как клещ. Он нервно тыкал пальцем в тетрадь по алгебре и бесконечно поправлял очки на носу. Ярослав тоже выглядел заинтересованным и впервые за все время не обращал внимания на Наташкины мечтательные взгляды.

– Его сексуальность просто безгранична! – вновь завела свою шарманку Одинцова.

– Наташ, у тебя сегодня доклад по истории, сосредоточься на нем, – ответила я.

– Какая тут история, – отмахнулась она. – Как ты думаешь, там, в детдоме, у него есть подружка?

– Откуда я знаю? Подойди да спроси! – аккуратно раскладывая вещи на парте, сказала я.

– Я боюсь, Алис. Серьезно. Как в пятом классе, коленки трясутся, – призналась она.

– Наверное, уж кто-нибудь у него есть, – задумчиво ответила я. – Он вроде симпатичный.

– Симпатичный?! Да он Аполлон!

– Ну Аполлон был светловолосым богом, а Калашников темненький, так что…

– Алис, будь другом, подойди к нему, прощупай почву, узнай, свободен ли он, – Ната вцепилась в мою руку, умоляюще глядя на меня.

– Ты что с ума сошла? – я возмущенно покачала головой.

– Ну что тебе сложно? Ты все равно хотела к нему подойти пообщаться. А потом между делом и узнаешь про девушку, – не отставала Наташа.

– Ладно. Я постараюсь. Но обещать не буду, если только разговор зайдет, – нехотя согласилась я.

Мне было немного стыдно, что я шарахалась от Ярослава, как от огня. А помощь Одинцовой была бы дополнительным стимулом, чтобы наконец начать общаться с ним.

Возможность поговорить представился только после уроков, потому что на всех переменах Паша ни на секунду не отставал от своего соседа, а тот особо не возражал.

В конце дня я старалась не упускать Ярослава из виду, чтобы одновременно с ним выйти из школы. Я держалась чуть позади, когда он шел в раздевалку, и заняла соседнюю с ним скамейку, чтобы переобуться. Парень собирался молниеносно, поэтому я очень торопилась, чтобы он не успел уйти из школы.

Когда я следом за ним вылетела на крыльцо, он резко остановился и повернулся ко мне, сверля прямым взглядом.

– Ты что, преследуешь меня? – с усмешкой поинтересовался он.

– Что? Нет, конечно… – стушевалась

я.

– Точно говорю, это называется преследование. Ты кралась за мной от самого кабинета физики – заявил он, медленно спускаясь по ступенькам.

– Что ты о себе возомнил? – тряхнула я головой и быстрым шагом двинулась в сторону дома.

Сложно общаться с человеком, который все время смотрит на тебя то с вызовом, то с издевкой.

– Подожди, Малыгина, – послышался за спиной его ироничный голос. – Я же совсем не в обиде! Я бы жизнь отдал, лишь бы за мной почаще следили такие красотки, как ты. Клянусь.

Ну вот! Я опять краснею. Да что же это со мной?

– Слушай, я не следила, я просто подбирала момент, чтобы… Чтобы поговорить, – ответила я, повернувшись к нему.

Калашников нагнал меня и неспешно зашагал рядом.

– О чем бы ты хотела поговорить? – спросил он.

– О том, что мы рады тебе в нашем классе и… – я набрала побольше воздуха в легкие. – И мы все хотим узнать тебя поближе.

– Ой, какая ты ужасная актриса, Малыгина, – раздался его хриплый хохот.

Он смеялся беззлобно, но мне все равно стало неловко.

– Ты мне не веришь? – я покосилась на него.

– Конечно, нет. Никто из вас мне не рад. Но это ничего. Я бы тоже не был в восторге от детдомовского говнюка в своем классе, – весело заявил он.

– Ты не… Я так про тебя не думаю.

– Ну хватит обо мне, – он картинно взмахнул рукой. – Расскажи о себе, Алиса Малыгина. Какая ты?

Его вопрос ввел меня в ступор.

– Ну не знаю… Мне семнадцать, я учусь в этой школе с первого класса, у меня две старшие сестры, – начала я.

– Нет-нет, это не то, – перебил меня Ярослав.

– Не то? – растерянно спросила я.

– Расскажи, какая ты из себя. Что тебе нравится? О чем мечтаешь? Что тебя волнует?

Я подняла на него глаза. Казалось, он говорил серьезно.

– Больше всего на свете мне нравится поэзия, – призналась я.

– Вот, – одобрительно закивал головой Ярослав. – Ты очень хорошо рассказывала стих на литературе.

– Спасибо, – улыбнулась я. – А какое твое любимое произведение?

– Эм… Я не очень люблю стихи, если честно. Не понимаю их.

– Ну как же? В стихах столько смысла, столько любви, столько правды…

– А кто твой любимый поэт? – спросил Ярослав.

– Их много. Сложно выделить кого-то одного. Ахматова, Давлатов, Лермонтов, Асадов – я могу перечислять бесконечно. Хотя если говорить прям о самом любимом, то, наверное, Есенин.

– Да уж… Я и половины из них не читал, – отозвался Калашников, проводя рукой по коротко стриженным волосам. – Ну, а кроме стихов, что нравится?

– Я волонтер благотворительных организаций, – с гордостью заявила я.