Люблю тебя. Прости
Шрифт:
Интересная такая ночка выпала. Илья все-таки подумывал заняться сексом с Вилкой по дороге к ее дому, но и этот план тоже потерпел неудачу. Чуть позже Илья уже рассчитывал на подъезд, но рядом с домом на улице стоял ее отец. Девчонка-то, оказывается, ни разу не гуляла так допоздна. Илья хотел уже было ретироваться домой, ожидая, что сейчас огребет по самое не хочу, но предок ее оказался вполне себе адекватным человеком, и уже через несколько минут все сидели на кухне, в доме Вилены и отмечали Первомай.
Илья снова воспрял духом, когда отец приказал своей дочери постелить парню в комнате ее старшего брата, который, по-видимому, жил сейчас
Пробуждение оказалось каким-то совсем нерадостным. Открыв глаза, поначалу Илья тупо пялился в серый от долгого отсутствия ремонта потолок, вспоминая, где он. Вернувшись к вчерашним приключениям, Илья осознал, что пари он все-таки проиграл. Это было чертовски обидно. Чуть позже в дверь осторожно поскреблись, и в комнату заглянула вчерашняя недотрога. Как там ее звали-то? Лера? Люся? Вилка? Какая еще вилка? Причем тут, вообще, столовые приборы? А, Вилена, почему бы и не Вилка?
– Доброе утро! Как тебе спалось? Чаю принести? Есть клубничное варенье, очень вкусное, – девушка нервно теребила поясок зеленого халатика в какой–то невнятный желтый рисунок. От этого рисунка Илью не по-детски замутило, да так, что пришлось закрыть глаза, чтобы не видеть этой «красоты».
Вслед за Вилкой в комнату вошел отец семейства и, оценивающе глядя на парня, предложил ему опохмелиться. Илья наотрез отказался. Быстро выхлебав горячий чай, парень ретировался, поцеловав на прощание в щеку свою новую знакомую, так и не ставшую партнершей по сексу.
Не успел Илья добраться до своей квартиры, как сразу ему пришлось разговаривать по телефону с Серым, который, как и следовало ожидать, был очень рад халяве в шесть бутылок армянского коньяка. Жаль, конечно, что придется так раскошелиться, хотя, с другой стороны, пить-то его все равно они будут вместе, ну, может быть, еще Мешок присоединится.
Илья весь день провалялся на диване, пялясь в телевизор в попытках не вспоминать странную вчерашнюю знакомую. Ближе к вечеру снова позвонил Серый и сказал, что срочно нужно встретиться. Илья собрал себя в кучу и отправился к другу. Там ему отдали его же деньги, которые он так глупо вчера всучил Вилене, хотя и не все.
– Чего и следовало ожидать, – Илья бегло пересчитал деньги и криво ухмыльнулся. – Здесь не вся сумма.
– Ты же сам доказывал, что любая воспользуется халявными деньгами, пусть и не всеми, но хотя бы часть да возьмет, – Серый внимательно следил за реакцией своего друга. Как же Илью бесило это выражение всезнайки на его лице.
– Хватит об этом. Может, хоть тряпок нормальных купит, – Илья злился, и было отчего, ведь он потерял деньги, хорошо хоть, не все. Да еще придется потратиться на проигранный в споре коньяк. Хотя, его теория оказалась в очередной раз подтверждена. Все бабы – суки. Этот факт остается только признать окончательно. Спасибо и на том, что вернула большую часть отданной ей на сохранение суммы. В конце концов, сам – мудак.
– Ладно, Кречет, не заводись, ты проиграл в главном – ты с ней не переспал. Так что, вали за коньяком, а я пока Мешку позвоню.
Весь остаток дня три одноклассника просидели на кухне Кунаевых, попивая коньяк и обсуждая политику, бизнес и баб. Спиртное лилось рекой, горячие споры не утихали, а Илья все никак не мог успокоиться.
– Кречет, что-то ты сегодня в облаках витаешь. Все думаешь, как исправить свою неудачу и все-таки воспользоваться недотрогой? – Мешок подтрунивал над одноклассником, пытаясь заглушить собственные переживания по поводу подруги, свалившей без него на юга.
– Да пошел ты… Ни о ком я не думаю. Не вышло и не вышло. Других таких почти непробованных пруд пруди, – Кречет налил себе рюмку «Аиста» и, не дожидаясь никого, залпом выпил.
– Ого, а Кречет–то у нас запал, – Мешок явно нарывался на неприятности. Кречетов хотел уже было сцепиться с ним, но его остановил вопрос Серого:
– Серьезно?..
Глава шестая
Мария и Илья. 2 сентября 2019 г.
– Серьезно? То есть ваша с мамой встреча была инициирована всего лишь спором?
Время приближалось к полуночи, а в одноместной реанимационной палате одного из частных медицинских центров Санкт–Петербурга, у кровати находящейся в коме сорокапятилетней женщины сидели двое – мужчина ее возраста и молодая женщина – ее дочь и человек из прошлого, роль которого в жизни своей матери дочери еще только предстояло выяснить.
Благодаря тому, что главврачом здесь был тоже человек из прошлого, этим двоим позволялось очень многое, в том числе и практически круглосуточно находиться возле нее. Это было первое их совместное, если так можно выразиться, дежурство. Общее горе еще не сделало их близкими. Им только предстояло узнать друг друга, чтобы общими силами попытаться помочь вернуться к жизни значимому для них обоих человеку.
– Да. Это была тупая попытка великовозрастных бездельников поразвлечься.
– То есть мама была для Вас всего лишь каким–то одушевленным куском мяса, с которым можно было поступать так, как хочется, совершенно не задумываясь о ее чувствах?
– К сожалению, да. Мне очень стыдно. И все эти годы я чувствовал свою вину перед ней, но ведь и она тоже оказалась хороша, присвоив себе чужие деньги, – Илья неотрывно смотрел на практически неживое лицо Вилены. – Не понимаю, почему она их взяла? Этот поступок совершенно не соответствовал той Вилке, которую я узнал позже, но, признаться, эти деньги всегда незримо стояли между нами, хотя миллион по тем временам был не такой уж и большой суммой. Что тогда можно было купить на миллион? Кожаную куртку на базаре. Но сам этот факт.
– Честно говоря, я с огромным удовольствием залепила бы Вам пощечину, но мама меня воспитывала в уважении к старшим. Я вот понять не могу, почему Вы сразу не расспросили ее об этих самых деньгах? Было так сложно прийти и потребовать, чтобы она вернула недостающую сумму? А после того, как Вы на маму поспорили, я бы сама потребовала с Вас компенсацию за моральный ущерб.
– Ну, наверное, в глубине души я понимал, что заслужил это, поэтому и не стал ничего выяснять.
Мария сидела на диванчике, на котором ей предстояло спать очередную ночь, тогда как Илья Валерьевич расположился, сняв ботинки и подогнув под себя правую ногу, в удобном кожаном кресле, белого, в тон всей палате, цвета, стоявшем в ногах больной. Они еще избегали смотреть друг другу в глаза, один – от какого-то непонятного смущения, другая – от раздражения, все никак не проходящего, даже несмотря на целительное общение с мужем.