Любоф и друшба
Шрифт:
– Дорогая, у меня вообще нет никакого воображения, – возразила мама и снисходительно объяснила: – Остров и яхта – это не мое воображение, а мой жизненный опыт. Я что, слепая, не вижу, что происходит? Не-ет, тут очень серьезные намерения. Кто сейчас так красиво ухаживает, как Вадик? Сейчас сразу же тащат в постель. Я не ханжа и не возражала бы, если бы Женя позволила ему до свадьбы… но она не позволила! И не говорите мне, что девственность в наше время ничего не стоит – жизнь всегда одинакова! И каждый мужчина хочет, чтобы невеста была невестой!
– Сейчас даже рекомендуют
Мама прервала ее на полуслове:
– Люда! Скажи как врач: сейчас ведь нет проблем с предохранением?
– Да, конечно, – кивнула Люда, – мы рекомендуем…
– Тогда почему у вас в роддоме каждая третья мамочка незамужняя? – торжествующе спросила мама и как бы в скобках добавила: – Я бы умерла, если бы моя Женя родила без мужа…
Это было нехорошо с ее стороны, потому что младшая тети-Ирина дочь как раз родила без мужа… Мама не злая, просто в полемическом задоре теряет голову.
Тетя Ира обидчиво вскинулась:
– Случайно родить без мужа – такое может произойти с каждым, то есть с каждой…
– Ну прости, прости меня, дорогая, я не имела в виду твою бедную девочку, ну хочешь, убей меня на месте… Ну съешь еще эклерчик, ну давайте же поговорим о чем-нибудь другом, о приятном для всех нас, например, о Жениной свадьбе, – виновато предложила мама. – Я так рада, что Вадик – обеспеченный человек и Жене уже больше никогда не придется работать… Но Женя не из тех людей, которые зазнаются от больших денег, и ты и Люда навсегда останетесь ей своими, близкими людьми… Конечно, положение моей Жени и твоей Люды теперь совсем разное, но подруга детства есть подруга детства…
Мы с Людой переглянулись, я сказала глазами «прости», а Люда ответила «ну что ты».
– Дорогая, зато твоя Люда останется при тебе, будет всегда жить с тобой рядом… – утешала тетю Иру мама. – А Женечка моя будет жить от меня далеко, в Англии или в Москве… В Лисьем Носу они будут бывать совсем немного. Но прислуга в Доме ей все равно понадобится, так что ты не беспокойся, твои родственники без работы не останутся…
Бедная тетя Ира совсем сникла.
– Вот только одно меня в этом браке смущает… – Мама оглянулась по сторонам, словно из-за соседского забора могли высунуться чьи-то уши, и прошептала: – Этот брак все же в некотором смысле мезальянс…
Мезальянс? По-моему, это слова из романов – «мезальянс», «морганатический брак»… Может быть, мы королевская семья, а я не знала?
– Женя – девушка из хорошей семьи, – объяснила мама, – а Вадик – человек другого круга, попроще… Вот ты, Ира, ты же не хочешь, чтобы Люда вышла замуж за сантехника?
На тети-Ирином лице отразилось сомнение, казалось, она колебалась, оценивая ситуацию – выходить Люде замуж за сантехника или нет, и решила – а что, можно и выйти.
– Если бы отец Вадика был сантехник, он не сумел бы купить Дом за три миллиона долларов, – резонно возразила она.
– Я образно говорю, – сказала мама, кокетливо изображая колебание. – Ну, кто его отец? Дикий человек с Севера. А мы знаменитые ученые. То есть Женин отец – знаменитый
Отец во всем этом никакого участия не принимал – ни в рассматривании свадебных журналов, ни в виртуальном подборе прислуги в Дом. Мама несколько раз многозначительно сказала ему: «У нас скоро произойдет большое радостное событие», но он только кивнул, не поинтересовавшись, какое именно событие – свадьба, защита диплома, выпускной бал… Но мама не рассердилась на него, как обычно, за безучастность и равнодушие, а наоборот, вела себя как ангел.
Мама была счастлива – мечтала, как будет с подчеркнуто демократичным видом нанимать прислугу в Дом, покровительствовать соседям, как выдаст нас замуж за друзей Вадика, таких же богатых, как сам Вадик. Мама мысленно наряжала Женю в платье, в котором она будет похожа на страуса, рассаживала гостей за свадебным столом то в «Астории», то в «Европейской»… И вдруг Вадик исчез.
Глава 4
Как сказала мама – наши дорогие соседи, с которыми нас давно связывает такая тесная, такая близкая дружба, исчезли, как будто их корова слизнула языком. Вадик не появлялся уже четвертый день. И Алина не приглашала Женю к себе…
Вопрос, который занимал маму: почему троица уже который день безвылазно торчала дома, словно помещики в имении? Вернее, не вся троица, а Вадик с Алиной. Сергей уезжал утром и возвращался к вечеру, а брат с сестрой оставались дома. Почему они не показывали носу на улицу? Что за страшная тайна держала их за забором?..
Вопрос, который занимал Женю: что она сделала плохого, за что ее опять бросили? Я так хорошо знала, что думает Женя, как будто сидела у нее в голове: Женя думала, что ее рассмотрели поближе и отвергли, отбросили. Что она неправильная, что она опять получила двойку…
Вопрос, который занимал меня: что мне сделать, чтобы Женя не плакала по ночам в нашей комнате, думая, что я сплю?..
Мама лежала у себя в комнате с полотенцем на голове. Мы с Женей приносили ей свежее, намоченное холодной водой полотенце, чай, бутерброды, бульон и куриные котлеты с рисом. Несправедливо, что нужно было ее утешать, но Женя выглядела такой же прозрачно-спокойной, как обычно, а мама всегда умудряется устроить все так, чтобы быть главным действующим лицом.
– Здесь какая-то тайна. Ужасная тайна… Это сводит меня с ума и совершенно лишает аппетита к жизни, – сказала мама, беспомощным жестом придвигая к себе тарелку с курицей и рисом.
– Мама, пожалуйста… мало ли причин, по которым люди решают, что они больше не хотят общаться… – покраснела Женя.
– Тебе все как с гуся вода, а я страдаю, – всхлипнула мама, воткнув вилку в куриную котлету, и мы на цыпочках вышли из комнаты.
И хотя я гипнотизировала Женин телефон, как анаконда кролика, кролик молчал, то есть телефон молчал.