Любопытное приключение

Твен Марк

Мы, крадучись, приблизились къ таверн. Въ маленькой контор горлъ огонь, остальная часть дома была темная. Я попробовалъ наружную дверь. Она подалась и мы тихо вошли, заперевъ ее за собой. Затмъ мы сняли башмаки, и я направился къ контор, Тамъ сидлъ нмецъ-хозяинъ и спалъ въ своемъ кресл. Я осторожно разбудилъ его и попросилъ снять сапоги и идти впередъ насъ, внушивъ ему въ то же время не произносить ни звука. Онъ повиновался безпрекословно, но былъ, очевидно, страшно напуганъ. Я приказалъ ему вести насъ въ № 166-й. Мы тихо, какъ кошки, взошли на три или четыре лстницы. Дойдя до конца длиннаго корридора, мы приблизились къ двери, сквозь стеклянную верхушку которой виднлся тусклый свтъ. Хозяинъ ощупалъ меня въ темнот и сказалъ, что это № 166-й. Я толкнулъ дверь, она была заперта изнутри. Я шепотомъ отдалъ приказъ одному изъ моихъ самыхъ дюжихъ солдатъ; мы налегли на

дверь своими широкими плечами и однимъ натискомъ сняли ее съ петель. Передо мной мелькнула фигура въ постели, голова ея потянулась къ свчк, свтъ погасъ, и мы очутились въ совершенной темнот. Однимъ прыжкомъ я очутился на кровати и придавилъ колнями ея содержимое. Плнникъ мой свирпо барахтался, но я лвой рукой сжалъ его шею, что было большою помощью моимъ колнямъ. Затмъ быстро вытащилъ револьверъ, взвелъ курокъ и приложилъ холодную сталь къ его щек.

— Теперь зажгите кто-нибудь свтъ. Я крпко держу его.

Свтъ зажгли, пламя спички вспыхнуло, я взглянулъ на своего плнника и… клянусь св. Джорджемъ, это была молодая женщина!

Я выпустилъ ее и слзъ съ кровати, сильно сконфуженный. Вс глупо переглянулись другъ съ другомъ. Вс растерялись, такъ былъ неожиданъ и внезапенъ этотъ сюрпризъ. Молодая женщина начала плакать, закутавъ лицо одяломъ. Хозяинъ сказалъ смиренно:

— Моя дочь… Она сдлала что-нибудь нехорошее, nicht wahr?

— Ваша дочь? Она ваша дочь?

— О, да, она моя дочь. Она только-что вернулась изъ Цинцинати, немножко больная.

— Проклятіе! Этотъ мальчишка опять навралъ. Это не тотъ 166-й No, это не Б. Б. Теперь, Уиклоу, ты приведешь насъ къ настоящему 166, или… Батюшки, гд этотъ мальчикъ?

Сбжалъ! Врно, какъ дважды два четыре, и главное безъ всякаго слда. Положеніе было неловкое. Я проклиналъ свою глупость: мн бы слдовало привязать его въ одному изъ людей… но теперь поздно было разсуждать. Что же мн длать при настоящихъ обстоятельствахъ, вотъ въ чемъ вопросъ? За всмъ тмъ эта двушка могла быть и Б. Б. Я не врилъ этому, но нельзя же было принимать недовріе за доказательство. Поэтому я, наконецъ, посадилъ моихъ людей въ пустую комнату напротивъ № 166 и приказалъ хватать всхъ и каждаго, кто приблизится къ комнат двушки, и держать при себ хозяина подъ строжайшими надзоромъ впредь до новыхъ приказаній. Затмъ я поспшилъ назадъ въ крпость посмотрть, все ли тамъ въ порядк.

Да, все было въ порядк и все осталось въ порядк; я всю ночь не спалъ, чтобы удостовриться въ этомъ. Ничего не случилось и я былъ невыразимо радъ увидть занимавшуюся зарю и имть возможность телеграфировать въ военный департаментъ, что звзды и полосы нашего знамени продолжаютъ развваться надъ фортомъ Трумбуль.

Огромная тяжесть спала съ моей груди. Однако, я не переставалъ быть на-сторож, такъ какъ случай былъ слишкомъ серьезенъ. Я призывалъ по одиночк своихъ плнниковъ и цлыми часами допрашивалъ ихъ, пытаясь вырвать у нихъ признаніе, но совершенно безуспшно. Они только скрежетали зубами, рвали на себ волосы, но ничего не открывали.

Къ полудню пришли всти о моемъ пропавшемъ мальчик. Его видли на западной дорог, за восемь миль отъ города, въ шесть часовъ утра. Я послалъ по его слдамъ коннаго лейтенанта и рядового. Они замтили его въ двадцати миляхъ отъ города. Онъ перелзъ черезъ заборъ и съ трудомъ тащился по вспаханному полю, къ большому старомодному зданію въ конц деревни. Они въхали въ маленькій лсокъ и окольнымъ путемъ подъхали къ дому съ противоположной стороны. Затмъ сошли съ лошадей и забрались въ кухню; тамъ не было никого. Они проскользнули въ слдующую комнату, тоже пустую; дверь изъ этой комнаты въ гостиную была отворена, и они хотли войти туда, когда вдругъ услышали тихій голосъ, произносившій молитву. Они набожно остановились и лейтенантъ заглянулъ въ дверь. Онъ увидлъ старика и старуху, стоявшихъ на колняхъ въ углу гостиной. Старикъ произносилъ молитву и какъ разъ въ ту минуту, какъ онъ кончилъ, Уиклоу отворилъ парадную дверь и вошелъ въ комнату. Оба старика бросились къ нему и начали душить его въ объятіяхъ, приговаривая:

— Нашъ мальчикъ, нашъ дорогой! Слава Богу, пропавшій нашелся! Мертвый воскресъ!

— Да, сэръ, чтобы вы думали? Этотъ молодой чертенокъ родился и выросъ въ этомъ приход, во всю свою жизнь не отходилъ отъ него дальше, чмъ на пять миль, вплоть до того самаго дня, когда явился ко мн въ домъ и одурачилъ меня своей чепухой. Это святая правда. Этотъ старикъ былъ его отецъ, старый, ученый священникъ въ отставк, эта старая лэди — его мать.

Позвольте прибавить два, три объяснительныхъ слова относительно этого мальчика и его поведенія.

Оказывается, что онъ начитался разныхъ страшныхъ сказокъ и сенсаціонныхъ происшествій; мрачный, таинственный, блестящій героизмъ пришелся какъ разъ по его вкусу. Когда онъ прочелъ въ газетахъ о таинственномъ шнырянь мятежниковъ и шпіоновъ по нашей стран, о ихъ злодйскихъ замыслахъ и двухъ, трехъ дерзкихъ выходкахъ, воображеніе его воспламенилось. Въ теченіе нсколькихъ мсяцевъ его постояннымъ товарищемъ былъ одинъ молодой янки, съ длиннйшимъ языкомъ и легкимъ воображеніемъ, служившій года два помощникомъ кассира на одномъ изъ пакетботовъ, плавающихъ между Новымъ Орлеаномъ и пунктами на триста миль разстоянія вверхъ по Миссиссипи, отсюда свобода его обращенія съ названіями и другими подробностями перечисленныхъ имъ мстностей. Надо вамъ сказать, что передъ войной я провелъ тамъ два или три мсяца и зналъ объ этихъ мстахъ ровно столько, сколько требовалось, чтобы быть легко проведеннымъ этимъ мальчикомъ, тогда какъ всякій луизіанскій уроженецъ на моемъ мст поймалъ бы его черезъ какія-нибудь четверть часа. Знаете ли вы, почему онъ говорилъ, что скоре умретъ, чмъ объяснитъ нкоторыя изъ своихъ загадокъ? Да просто потому, что онъ не могъ ихъ объяснить. Он не имли никакого смысла. Онъ необдуманно вымаливалъ ихъ изъ своего воображенія и потому не могъ сразу придумать имъ объясненія. Напримръ, онъ не могъ сказать, что написано симпатическими чернилами, по той простой причин, что написано ровно ничего не было. Это была просто чистая бумага. Онъ никогда ничего не втискивалъ въ ружье и никогда не собирался этого сдлать, такъ какъ вс его письма были написаны воображаемымъ личностямъ и, отправляясь въ конюшню, онъ бралъ прежнее письмо и оставлялъ на его мст новое. Онъ ничего не зналъ объ этой узловатой веревк и въ первый разъ увидлъ ее у меня въ рукахъ, но какъ только я намекнулъ ему, какимъ образомъ она найдена, онъ сейчасъ же воспринялъ мою мысль своимъ романтическимъ воображеніемъ и сыгралъ прекрасную роль. Онъ придумалъ фамилію Гейлорда; никакой улицы Бондъ въ Нью-Іорк не существуетъ, она была разрушена три мсяца передъ тмъ. Онъ придумалъ „полковника“, придумалъ гладко разсказанныя исторіи всхъ несчастныхъ, которыхъ я арестовалъ и съ которыми производилъ ему личную ставку. Онъ придумалъ Б. Б., придумалъ даже 166, такъ какъ не зналъ, существуетъ ли такой номеръ въ гостинниц „Орла“, пока не попалъ туда. Онъ всегда, въ случа надобности, готовъ былъ придумать, что угодно. Когда я допрашивалъ его о „вншнихъ“ шпіонахъ, онъ быстро описалъ незнакомыхъ ему личностей, которыхъ видлъ въ гостинниц и случайно слышалъ ихъ имена Ахъ, онъ жилъ въ роскошномъ романическомъ таинственномъ мір эти нсколько смутныхъ дней, и, мн кажется, для него этотъ міръ былъ реальнымъ и что онъ наслаждался имъ до глубины души.

Однако, онъ намъ надлалъ массу хлопотъ и безконечныхъ униженій. Изъ-за него сидло у насъ въ крпости человкъ пятнадцать, двадцать подъ арестомъ, съ часовыми у дверей. Часть плнниковъ были солдаты и съ ними мн нечего было церемониться. Но остальные, первоклассные граждане, съ разныхъ концовъ страны, ихъ невозможно было удовлетворить никакими объясненіями. Они бсились и кипятились и безконечно насъ изводили. А эти дв лэди! Одна изъ нихъ была жена члена създа изъ Огіо, другая — сестра западнаго епископа. Гнвныя, насмшливыя, презрительныя слезы, которыя он проливали передо мной, представляютъ такую картину, которой я никогда не забуду.

Этотъ хромой джентльмэнъ былъ предсдателемъ коллегіи въ Филадельфіи и пріхалъ сюда на похороны своего племянника. Онъ, безъ сомннія, никогда въ жизни не видлъ Уиклоу. И что же? Онъ не только не попалъ на похороны, но еще былъ арестованъ, какъ мятежникъ и шпіонъ, и Уиклоу въ моемъ дом хладнокровно описывалъ его, какъ поддльщика, конокрада, негроторговца, поджигателя изъ всмъ извстнаго воровского гнзда въ Гальвестон. Старый джентльмэнъ, повидимому, вовсе не былъ намренъ прощать подобныя веши.

А военный департаментъ! Но, о, мой Боже, позвольте мн лучше опустить занавсъ на эту часть разсказа! [1]

 1874

1

Примчаніе. Я показалъ свою рукопись маіору. Онъ сказалъ: "Ваше незнаніе нкоторыхъ военныхъ терминовъ вовлекло васъ въ небольшія ошибки. Но он очень красивы — оставьте ихъ! Военные люди улыбнутся, читая ихъ, остальные не замтятъ. Вы врно запомнили главные факты приключенія и изложили ихъ именно такъ, какъ они произошли. М. Твэна.