Любопытство не порок

Алешина Светлана

Получив от меня по телефону информацию, которую я, как ни старалась, а, наверное, высказала сумбурно, Виктор, как всегда, сумел сделать правильные выводы из минимума данных. Не тратя времени на разговоры, хотя Маринка и пыталась, по своему обыкновению, втянуть его в переливание из пустого в порожнее, Виктор быстро осмотрелся и произнес только два слова:

— Понял, ждите.

После чего он поднялся на ноги и исчез в полумраке.

— Куда это он подевался?! — нервно выкрикнула Маринка, стараясь высунуться из форточки, но у нее это не

получилось, и она от негодования даже затопала ногой по подоконнику.

Я же решила, что нужно поступить более конструктивно, и, отойдя в глубь кабинета, задержала дыхание, потому что здесь уже почти нечем было дышать, на ощупь подобрала со стола свою сумку и рукой прощупала ее содержимое. Оставить хоть что-нибудь, могущее намекнуть на меня, не хотелось.

— Оля, вот он! — крикнула Маринка, и я опять бросилась к окну.

— Отойдите от окна, — скомандовал Виктор, нагнувшись с той стороны, и сделал резкий жест рукой. Мы с Маринкой не спросили ни о чем, потому что слишком хорошо знали Виктора. Если он что-то говорил, нужно было делать так и не иначе.

Мы с Маринкой отпрянули и встали слева и справа от окна. Послышалось урчание мотора, затем какой-то скрежет, переходящий в звук, похожий на стон, и через несколько минут, показавшихся мне очень-очень долгими, все кончилось. Оконная решетка, изогнувшись, оторвалась от правого откоса.

Мы с Маринкой, поднявшись на подоконник, стали дергать рамы на себя, стараясь открыть наконец-то окно. Задребезжали стекла, закачались фрамуги, но и в этом деле нам помог Виктор. Коротко махнув рукой, он разбил первые стекла и, поддав снаружи, помог внутренним рамам открыться.

Первой вылезла Маринка, за нею я.

Встав на твердую землю, я посмотрела на окно, из которого только что выбралась. Словно черный туман выползал из него и стелился по грязной, оттаявшей после первых заморозков земле.

Виктор выдрал решетку с помощью троса и заднего бампера какой-то машины, стоявшей на выходе из тупика.

Схватив нас с Маринкой под руки, он быстро повел нас подальше от этого места.

…Мы все вместе добирались до моего дома на такси. От нас с Маринкой настолько сильно пахло дымом, что шофер не удержался и завел разговор про шашлыки. Никто из нас не поддержал этой темы, даже Маринка угрожающе засопела, и шофер, очевидно, сообразив, что не в шашлыках основной интерес в жизни, замолчал и попросил расплатиться с ним еще до того, как мы доехали.

До самого моего дома не было сказано больше ни слова.

Поднявшись ко мне в квартиру, Маринка, видимо, решив, что на сегодня план по молчанию уже перевыполнен, разразилась бурной речью, зачем-то пересказывая мне все, что с нами произошло. Так как я при всех событиях присутствовала, то не стала дожидаться окончания этой истории и заперлась в ванной.

Плескалась я долго и когда наконец вышла, Маринка, позевывая и потирая глаза, уже совсем потеряла интерес ко всему, кроме сна.

Что и требовалось доказать.

Глава 7

Утро

началось для меня ужасно: с больной головой и привкусом гари на губах. Посмотрев на просветлевшее окно, я с огорчением поняла, что давно уже пора вставать.

Как я доползла до ванной, даже вспоминать не хочу — это был подвиг, а я дама скромная и в саморекламе не нуждаюсь.

Марина моя громко стонала, лежа на диване, и когда я подошла к ней и спросила о ее самочувствии, она, не открывая глаз, очень вежливым тоном послала меня к черту. Я даже не обиделась, потому что прекрасно ее понимала, хотя, между прочим, не скажи она вчера мне о том, что Рита с Жанной ругаются, ничего бы и не было. Может быть.

Оставив Маринку в покое, я прошла на кухню. Там за столом сидел Виктор и слушал новости по радио.

— Про пожар объявили? — спросила я его.

Виктор кивнул и встал. На плите стоял горячий чайник, и Виктор собирался накормить меня завтраком.

Замечательный парень, он даже положил на краешек стола пачку моих сигарет. Увидев их, я не смогла сдержаться и передернулась от отвращения: после того как мне пришлось принудительно дышать дымом в замкнутом пространстве, делать это добровольно не хотелось совершенно.

— Яичница, — сказал Виктор, и я сразу же кивнула. Он мог бы и не объявлять свое меню для меня, все равно, кроме яичницы, сегодня на моей кухне невозможно было больше ничего приготовить.

Я уже заканчивала завтрак, когда зазвонил телефон. Это беспокоился о своих потерянных товарищах по работе Кряжимский. Утешив его, что и я, и Маринка, и Виктор живы и здоровы, я пообещала, что на работе мы, конечно же, появимся. У меня, правда, не хватило наглости уточнить, когда мы это сделаем, а добрейший Сергей Иванович почему-то и не спросил об этом. Он только напомнил, что уже десять часов, и мне сегодня предстоит встреча со следователем.

Вот об этом, кстати, я и забыла.

Вскоре после его звонка выползла на кухню и Маринка в весьма склочном расположении духа и, зыркнув на нас с Виктором припухшими глазами, ничего не сказав, спряталась в ванной.

Ожидая ее появления, я направилась в гостиную пощелкать каналами телевизора. Телек был интереснее и безопаснее злой Маринки. А уж если злая с утра Маринка схлестнется с хмурой Ольгой!..

Короче говоря, телевизор должен был помочь предотвратить вселенский кризис местного масштаба.

Новости обрадовали меня видеорепортажем с кошмарного пожарища в «Арт-галерее».

Огонь наружу из здания не вышел, но внутри повыгорало достаточно. Коротко стриженный пожарный капитан рассказывал: «Очаг возгорания находился в административном коридоре. Скорее всего в мусорной корзине была оставлена бутылка с остатками хозяйственной жидкости, а ввиду того, что вчера местные художники…»

Я убрала звук и смотрела только изображение: закопченные стены выставочного зала. Обгорело всего несколько картин и одна или две сгорели полностью.