Любовь без башни
Шрифт:
— Скажите, — обратилась Люся к бабушке, которая сидела в песочнице, а маленький внук пытался бабушку закопать с головой. — Скажите, в какой квартире проживает Егор Игоревич Белкин?
И она мило улыбнулась.
— А вам зачем? — не ответила на улыбку старушка.
— Мне очень нужно, он у меня бумажник оставил, — ляпнула первое, что пришло в голову, Люся.
— И когда ж такое было? — насторожилась старушка. — Это вчерась, что ль? Когда он дома не ночевал?
Люся вытаращила глаза, а потом осторожно, будто на бочку с порохом, присела на краешек
— Погодите-ка… — постаралась как можно спокойнее спросить Люся. — А чего это, Егор вчера дома не ночевал?
— А он разве не у тебя был? — ехидно прищурилась бабушка.
— Да ну что вы! — не на шутку разобиделась Люся. — Я понимаю — днем! Но чтобы ночью! У меня! Мужчина! Да за кого вы меня принимаете?! … А сейчас он дома?
— А сейчас его нет, — качнула головой старушка. — Прибежал утречком раным-рано, какой-то весь взбалмошный, взъерошенный, со стола два куска хлеба схватил, колбасу на них бросил, проглотил, да и бежать на работу-то… А ты бумажник-то отдавай.
Люся посмотрела на старушку — от такой просто так не уйдешь, хоть свой бумажник, а отдать придется.
— А почему это я вам отдавать должна? — прищурилась она. — Вы ему кто?
— Маменька я ему родная, вот кто! — перекривилась старушка и грозно рявкнула: — Отдавай!
— Ну-у-у-у… вот если бы жена… — протянула Люся. — А жена у Егора есть?
— А зачем ему жены-то? Сама ж видишь — ему уж вон сколько годков-то, а он все никак нагуляться не может! Нету у яво никакой жены! Отдавай деньги!
— Не могу, — упиралась Люся. — А вдруг вы чужая маменька, а я вам деньги отдам? И потом… а кто сказал, что у него там деньги были? Я ж не сказала — кошелек, я ж говорю — бумажник! А там, может быть, одни проездные билеты на троллейбус! Я ему сама отдам. Вот он с работы придет… а во сколько он с работы приходит?
Старушка тяжко вздохнула и бросила тоскливый взгляд на сумочку Люси — она была уверена, что бумажник находится именно там.
— Не знаю во сколько, — еще горше вздохнула она. — Он и вовсе нигде не работает. Он только устраиваться поехал. Нету у него работы! Я вон, думашь, от хорошей жизни с чужими детьми-то вожусь тута? Вон, меня уж какой раз в песок-то зарывают! А все хоть копейка! А Егор!.. На прошлой неделе ему с банка пришла кака-то гумажка, там все прописали. Дескать, ежели он деньги государству не вернет, его посодют. Вот Егор-то и кинулся на работу-то устраиваться! А ежли б не гумажка…
Люся слушала старушку затаив дыхание. С ума сойти!! Это что ж получается — Василиса не так и не права? Вполне может быть, что Егор вместе с Игнатием пошли к этому Ясину, чтобы у него чем-то поживиться, а потом… черт его знает, что у них там случилось потом, но видимо… Ой, что получается… И дома Егор не ночевал…
— А вы знаете, я, пожалуй, подожду его здесь, — решила Люся.
— Дак и жди, мне не жалко, — позволила старушка. — Токо кошелек отдай.
Люся даже не стала доказывать, что про кошелек и не говорила, — придет Белкин, пусть
Ждать пришлось долго, Люся уже и на песочнице посидела, и потом помогла старушке затащить в дом упирающегося дитятю, и помогла его раздеть, а Белкина все не было. Зато старушка совсем по этому поводу не кручинилась, а все придумала замечательно:
— Ты ить все одно Егора ждать будешь, так ведь? — вдруг спросила бабушка.
— Хотелось бы… — поежилась Люся под ее пристальным взглядом.
— Ну так и жди. А я пока сбегаю в аптеку, уж больно надо лекарства купить, вот в животе кто-то так и урчит, так и урчит. Сиди, жди, а я быстро сбегаю-то, не горюй!
И бабулька стремительно рванула из квартиры.
— Бабушка!! А с ребеночком-то что делать?!! — спохватилась Люся, но было уже поздно — старушки и след простыл. Люся уставилась на маленького мальчика и спросила сама себя: — И что мне делать с этим малышом, ума не приложу…
— А меня нужно спать укладывать, — серьезно доложил ей карапуз. — Токо я сразу говорю — я буду реветь, орать и дрыгаться Я не люблю спать днем.
— Ну и не спи, — пожала плечами Люся. — Только тебя ведь сначала умыть надо и покормить, если я правильно поняла.
Малыш уставился на нее круглыми глазами:
— А меня бабка никогда не моет, говорит — больше грязи, шире рожа!
— Это… это она… шутит так, народный фольклор… — вывернулась Люся. — А если больше грязи, так там знаешь, сколько всякой заразы! Пошли умываться. Кстати, а как тебя зовут?
— Микаэль, — сморщил носик малыш. — Но все зовут меня Митькой.
Люся поняла, что Митькой мальчонке быть нравится куда больше, чем Микаэлем, и поэтому обращалась к нему только так:
— Мить, давай умываться. Бой микробам!
Мальчишка умываться согласился, а потом не стал капризничать и против еды. Только один раз подсказал Люсе:
— Меня мама не разрешает супом хозяйским кормить, она мне специально кастрюльку приносит.
Эту специальную кастрюльку Люся с мальчиком обнаружили в холодильнике. Люся накормила Митьку и с удовольствием представила, как бы она здесь развернулась.
— Митька, а чего у тебя ручки такие тощенькие? Прямо никаких бицепсов! У меня у внука знаешь какие? Во!!
И Люся оттопырила кофту на предплечье. Грудной Василек — внук Люси — даже еще и не думал ни о каких бицепсах, но Люся добилась чего хотела — Митька вытаращил глазенки и захлопал ресницами:
— А у меня почему? Почему такие ху-у-уденькие?
— Так ты же не спишь! — развела руками Люся. — Мой внук спит почти все время, вот у него и руки такие, а ты… Ну ничего не поделаешь, давай я тебе лучше сказки буду рассказывать.
Мальчишка решил схитрить:
— Расскажи мне сказки. Только ты меня во-он на ту кроватку сначала положи, меня всегда туда бабка кладет!
— Ну… во-первых, не бабка, а бабушка, а во-вторых… ты ж не любишь спать!
— А все равно надо! — склонил голову мальчишка. — А то мама вас будет ругать! И денежки бабке… бабушке платить не станет!