Любовь без башни
Шрифт:
— О боже… — не выдержав, простонала Люся. — А это что за птица?
— Это вовсе даже не птица, как ты подумала, — быстренько принялся пояснять Белкин. — Это вполне нормальная женщина, у нее такой вес солидный, совсем не птичий, с чего ты взяла? Так вот, она тоже занимается коммерцией… и я… я рассчитывал, что смогу перезанять у нее.
— А она чем занимается? — спросила Люся.
— Она… она продает вязаные носочки. Ну и шапочки такие, тоже дома сама вяжет, а потом… В общем, я думал, что у нее можно перезанять сотню-другую тысяч, ну
— Господи! Да что она там с этих носочков наторгует-то? — не поверила Люся.
— Вот!! И она мне то же самое сказала! — обрадованно проговорил Белкин и треснул себя по колену. — Вот и пришлось мне взять да и… и… короче, расстроился я сильно, и для успокоения души моей несчастной пошел я к Аленке.
Люся уже ничему не удивлялась. Ну подумаешь — она у Белкина не первая, не вторая и даже не третья! Ха! У господина просто необузданная тяга к женскому полу! А еще вернее, к их кошельку! Вот если бы Люсенька была сказочно богата, тогда б у Егорушки и вовсе кроме нее никого не случилось! Но это, если бы она была богачкой. Опять же, имей Люся несметные сокровища, на кой черт ей сдался этот Белкин?!
— …И вот, значит, прихожу я к Аленке, — продолжал Белкин. — А она уж меня и накормила, и напоила, и спать уложила, по всем правилам, как Ивана Царевича. И получается, что никак я не мог с Игнатием полюбовно провести этот вечер.
— А твоя Аленка подтвердить сможет, что ты с ней был? — со вздохом спросила Люся.
— Ну а как же! — выгнул брюхо колесом Егор Игоревич. — Сейчас сама услышишь.
Он торопливо набрал номер телефона, подождал, пока на том конце возьмут трубку, а потом громко закричал:
— Але!!! Аленка, ты, что ль?
— Кричи потише, здесь же ребенок спит, — напомнила Люся.
— Аленка, это ты, что ль, шельма? — зашипел в трубку Белкин.
— Я, — счастливо ответила «шельма».
— А ну скажи, с кем ты всю эту ночь провела? — опять повысил голос Белкин. — Говори мне как на духу! А то тут меня в милицию забрать собираются, так ты давай, не ври мне! С кем?
— Так с тобой же… — оторопела дама на другом конце провода. — Ты ж еще у меня деньги всю ночь клянчил! Не помнишь разве?
— Это к делу не относится, что я там клянчил, — пробурчал Белкин. — Главное… ты там вспомни хорошенько — я никого не убивал?
В трубке зависло молчание, а потом испуганный голосок проблеял:
— Не-е-ет… а ты что, хо… хотел?
— Ну… мало ль чего я хотел… — вздохнул Егор Игоревич. — Ну в общем… пока. Заболтался я с тобой, а у меня тут еще дел — не переделать…
— Егор! А… а тебя в милицию-то забирают? — крикнула в трубку невидимая Аленка.
— Да черт его знает… сейчас спрошу… — И Белкин низко наклонился к Люсе: — Ну так чего, меня берут в тюрьму-то иль нет?
— Следствие покажет, — отрезала та. — А по телефону со своей Аленкой потом поболтаешь! Мне надо задать еще несколько вопросов!
Белкин бросил трубку, невзирая на то что оттуда оглушительно орала обеспокоенная возлюбленная,
— И чего? Я весь слушаю, — придвинулся он к Люсе как можно ближе и даже уложил свою лапу на ее коленку.
Люся задышала паровозом от такой наглости, скинула постороннюю лапу и решительно дернула головой:
— Итак! Вы с Игнатием Петровичем неоднократно удалялись домой вместе. И я догадываюсь, что все время, пока вы шли к дому, вы не молчали. О чем вы разговаривали?
Белкин наморщил лоб, потом взглянул на Люсю и выдохнул:
— Когда?
— Что «когда»? — не поняла сыщица.
— Когда мы с ним разговаривали? — поинтересовался Белкин.
— Н-ну… я не знаю… — пожала плечами Люся. — Когда от нас домой шли. О чем вы тогда с ним говорили?
— Ну как это о чем?! О вас! Он говорил, что я дурак, потому что выбрал тебя, а не Василису, а я ему… короче, я над ним угорал, что он выбрал эту жердину! Ты-то вон какая маленькая, прямо как тойтерьер! Тебя, наверное, прокормить как раз плюнуть!
Люся крякнула.
— Вот уж… не советовала бы плеваться! — обиделась она и стала задавать вопросы еще строже. — А еще о чем вы там трепались? Прямо не мужики, а бабы какие-то! От женщин идут и сплетни собирают! Ну совсем рыцари пропали!.. Чего молчишь-то?! Я ж спрашиваю — о чем еще говорили?
Белкин ковырял пальцем дырочку у себя на штанах.
— Ну?!
— Ага, я скажу, а ты опять ругаться начнешь…
— Начну, чего уж… Но если ты молчать будешь, я вообще… я даже драться буду, я такая. О чем?
— Ну… еще говорили, что у вас на пятом этаже такая хорошенькая девочка живет. Только Игнатий говорил, что она уж больно молоденькая, — потупился Белкин. — А я говорил, что ничего… живет же с такими кто-то…
— Это Ирка, что ли? Совсем одурели! Девчонка только-только школу закончила! Старые пни! — проворчала Люся. — Короче… Расскажи лучше, Игнатий ничего тебе не говорил — ему никто не угрожал? Или, может быть, у него какие-нибудь долги имелись? Ссорился с кем-нибудь? Ничего не говорил?
— Господи! Да с кем он может ссориться?! Ты что, его не помнишь?! Он же мякиш для беззубых! Ему хоть что говори, а он только головой качает и радуется! Ха! Ссориться!
Люся припомнила — и в самом деле, такой, как Игнатий, поссориться не мог. Хотя… Как-то так получается, что именно таких безропотных и обижают чаще всего, тут даже никаких ссор не надо…
— А где он живет, ты не знаешь?
— Не-а… — покачал головой Белкин, и Люся уже окончательно расстроилась, но он добавил: — Я только дом знаю и подъезд. Ой, я ж тебе не рассказывал! Значит, мы с ним идем от вас… не, ну он тогда хотел, конечно, со своей Василисой Ужасной остаться, но я ж, ты ж понимаешь, не позволил, нечего! Я уйду, а он еще к тебе клинья бить начнет! Так вот, я его за гребень и с собой! А он идет, значит, ноет, ноет, дескать, как ему с этой Василисой надо отношения строить, и как я ему мешаю, ну и…