Любовь без башни
Шрифт:
— Вот молодец баба, а? — восхитилась Аня. — А я, как дура, на подарок пятьсот рублей выкинула! Ну просто псу под хвост! А ведь тоже могла бы маменькину… нет, не кофту, но шубку подарить. Знаешь, Вась, от моей мамы осталась такая плюшевая, тоже сойдет за реликвию.
— Да вы что, издеваетесь, да? — затрепетала ноздрями Василиса. — Я ж вам не вторсырье! У меня у самой знаете, сколько таких реликвий?! Я ж вам их не дарю! Хотя… Эльвира Арнольдовна, а когда у вас день рождения?
— У меня? — выпучила глазки соседка
Но так и не довела подсчетов до конца, потому что уже в который раз звонили в двери.
— Странно, и кто бы это мог быть? — испуганно уставилась на Люсю Василиса. — Люся, иди открой, а то я как-то… Кстати, Эльвира Арнольдовна, заберите свою кофочку, она мне безутешно велика! А мне и вовсе от вас ничего не надо!
— Вы мне дарите ее обратно? — засверкала глазами соседка. — Боже! Кристальной души человечек! … Ленечка!! Убери кофточку в пакет! Мы ее еще твоей мамане подарим. Совершенно дивный подарок получится!
Открывать пошел Ленечка и вернулся еще с одним гостем. На сей раз это был господин Таракашин.
У Виктора Борисовича Таракашина, бывшего возлюбленного Людмилы Ефимовны, велась длительная, неугасимая война с Василисой за Люсю. Виктор Борисович ненавидел Василису со всем пылом своей души и знал, что она отвечает ему полной взаимностью! А поэтому не прийти на ее день рождения, доставив ей несказанное удовольствие, он просто не мог! К тому же он очень любил застолья и выпивки, ну и друзей конечно же.
Поздравлять свою врагиню он начал еще в прихожей.
— Не могу я тебе в день рождения… — невыносимо фальшивя, выводил он. — Дорогие подарки да-а-ари-и-и-ить…
— Да здесь, похоже, никто особенно не потратился, — проворчала Василиса.
— …Но зато в эти ночи весе-е-е-енние… — продолжал выть Таракашин, протаскивая в комнату огромный ворох корявых сломанных веток. — Василиса Олеговна! Я поздравляю вас!! Поздравляю и дарю вот этот дивный букет…
— Ленчик, глянь!! Василисе хворост подарили! — фыркнула Эльвира Арнольдовна в плечо любимому Ленечке. — Боже, как это символично!
— Не слушай никого, Василиса! — торжественно размахивал руками Таракашин. — Это… поставить нужно в трехлитровую банку. И тогда… через неделю у тебя распустится букет благоуханных роз!!!
И он вытянул нос, прикрыл глаза и замер, изображая, как этот букет будет благоухать.
— Таракашин, откуда розы-то возьмутся? — вздохнула Василиса. — Ты ж тополя наломал, горе мое… Ну это все же лучше, чем та твоя наливка, которую ты делаешь из прокисшего повидла, а потом даришь ни в чем не повинным людям… Люся, ты сегодня с этим кавалером сидишь, или с тобой Белкин сядет?
Белкин аккуратненько сидел в уголке, не выделяясь, былой говорливости в нем сегодня не наблюдалось.
— Василиса! Я хочу выпить за тебя! — подскочила Люся, решив сменить щекотливую
Но и сегодня ей сказать не удалось — едва Люся открыла рот, как в прихожей снова кто-то позвонил.
— Вася, у меня такое ощущение, что ты втайне от меня пригласила к себе весь город! — сверкнула на подругу глазами Люся.
И снова побежал открывать галантный Ленечка. Он, похоже, решил сегодня прочно ограждать именинницу от всех возможных неприятностей.
— Василиса Олеговна, там говорят, к вам…
И возле двери немедленно нарисовалась хитрющая физиономия Пашки.
— Мам, я чего, не вовремя? — спросил он, удивленно тараща глаза на заставленный стол.
— Па-а-а-шенька… Господа! Знакомьтесь, это мой сынок! — растерялась мать и, окончательно запутавшись, добавила: — Старшенький!!
У сынка мгновенно вытянулась физиономия:
— А еще и младшенький есть? Познакомить бы надо, как считаешь, а?
— Паша, сыночек… ну откуда младшенькому-то взяться, чего ты мелешь? — замахала на него руками Василиса. — Мы вот тут… ты присядешь? Может, поужинаешь, а?
— Да нет, мам, я на минутку, — решил было отвертеться Павел, но гости так просто его отпускать не собирались.
— Это что еще за минутки, а?! — разошлась соседушка Эльвира Арнольдовна.
Она не однажды слышала от Василисы, что Пашка работает в каких-то очень важных милицейских органах, пару раз даже его показывали по телевизору, а потому познакомиться с ним ей хотелось нестерпимо. И вот она выдалась — возможность! И Эльвира Арнольдовна упускать ее не собиралась — авось когда-нибудь знакомство и сгодится! От сумы и от тюрьмы…
— Что это еще за минуточка? — наседала она. — У матери день рождения, а сын, получается, и поздравить ее не хочет?! Когда вот я была молоденькая и работала в органах… Да! И не надо фыркать! Когда я была молоденькая и работала в органах…
Сын сегодня не переставал удивляться. Он с удивлением уставился на мать, потом посмотрел на Люсю и плюхнулся за стол.
— Погодите-ка… Так, значит… Ах, день рожде-е-е-ния… Ну давайте, наливайте, что ли… — развел он руками.
И в тот же миг перед ним оказалась наполненная стопка.
— Давай, Павел, за твою мать… — снова поднялась Люся. — Я вот столько лет ей хочу сказать, а у меня…
— Мы-то ведь, знаете, чего здесь-то, — наплевав на «тамаду», развернула к себе Павла Эльвира Арнольдовна. — Мы же Василисиного друга поминаем. Она вас с Игнатием успела познакомить или еще нет?
— С Игнатием? А зачем его поминать?.. А вы говорили — день рождения, нет? — насупился Павел. — Значит, с Игнатием… Ни с кем она меня не знакомила, не успела еще…
— Ну теперь-то уж и не познакомит, — мотнула головой соседка. — А жалко, такой человек был душевный, такой человек…