Любовь без обмана
Шрифт:
– Он сможет догадываться.
– Но слепая догадка часто не позволяет заметить свой знак.
Санберн допил содержимое своего бокала и задумался.
– Знаки переоценивают. Направляющие нужны только людям не творческим. Если вы подчиняетесь долгу, то в один прекрасный день посмотрите в зеркало и увидите незнакомца.
На самом деле, подумал Фин, он попал в точку.
– Но долг не предназначен для того, чтобы доставлять наслаждение.
Трагедия Стеллы, как ему показалось, стала для Санберна оправданием, которого он всегда искал. Он никогда не примирялся
– Чувство долга не даст человеку сбиться с пути,- заключил Фин.
Острый взгляд Санберна заставил его насторожиться. Этот разговор не был таким пустым, как он воображал.
– А что, если кто-то уже сбился с пути?
– Тогда нужно идти очень осторожно. На одних дорогах безопаснее, чем на других. – Фин выразительно посмотрел на бокал в руке Санберна. У этого человека не было причины заливать свое горе, его проблемы связаны с сестрой.
– Некоторые спасают себя от самих себя.
Фин взглянул на Санберна, и ему захотелось его ударить.
Но тут Санберн рассмеялся:
– Вздор. Не вижу причины, почему бы не сбиться с пути. На самом деле я довольно регулярно сбиваюсь с пути и всегда умудряюсь очень весело провести время. В этом ведь все и дело, не так ли? Я не хочу ходить по прямой к концу обеда, даже если моя жизнь будет зависеть от этого.
У Фина ком подступил к горлу.
– Ваша жизнь никогда не зависела от этого.
Не дело слушать эту бессмыслицу, Фин поднялся:
– Я ухожу.
Виконт откинулся в кресле, видимо, забавляясь этим неожиданным заявлением об уходе.
– Возможно, моя жизнь зависит от этого. Кривой путь, я имею в виду.
– О, вы придете туда, куда хотите, – сказал Фин, – не важно, каким путем. У вас всегда был ангел-хранитель. – Дело в том, что Санберн был как Мидас. Даже его оплошности оборачивались золотом, и если он спотыкался, дорога поднималась, чтобы он сильно не ушибся. – До свидания, виконт.
Когда Фин пошел к выходу, Санберн рассмеялся. На сей раз смех его звучал непринужденно; посетители за соседними столиками едва шеи себе не свернули, оглядываясь на него.
Фин невольно обернулся:
– Что вас насмешило? Или вы не в себе?
– Фин, – задыхаясь от смеха, произнес Санберн, – вас ждет сюрприз, старина. – Он набрал в легкие воздух. – Я по крайней мере знаю, что есть два пути, и отчетливо вижу их. А вы? Вы уверены, что у вас есть выбор, но вам приходится держаться за слепцов, чтобы не сомневаться в том, что вы идете прямо.
Итак, с этим они покончат. Это назревало уже на протяжении нескольких недель, с каждой молчаливой улыбкой Санберна, которой он одаривал Фина всякий раз, как тот отказывался от выпивки или покидал вечеринку. Фин вернулся к столику.
– Говорите яснее, – сказал он. – Вам не нравится, что я не следую вашим путем? Что я серьезно отношусь к своим обязанностям?
Санберн поднял руки, не соглашаясь:
– Если
Фин резко вздохнул. Это дружба, напомнил он себе, открыто говорить правду, какой бы суровой она ни была. Но она должна чего-то стоить, ею не бросаются как динамитом, лишь ради того, что кому-то нравится предвкушать взрыв.
– Вы думаете, будто все еще знаете меня, – сказал он. – Ошибаетесь.
Санберн пожал плечами:
– Я и раньше вас знал. Вы считали себя запачканным, верно? Заразный отпрыск прогнившего рода. Между тем вы швыряли будущих графов в свиные кормушки и едва замечали всплеск. Вы думали, ребята смеются у вас за спиной. Может, сначала они именно так и делали. Но очень недолго.
Фин уставился на него:
– Что вы имеете в виду?
Виконт нетерпеливо фыркнул:
– Что вы всегда были больше чем просто картограф. Теперь у вас есть титул, который это доказывает. Но единственный, кто все еще нуждается в уверениях, – это вы.
– Ах да, титул, – равнодушно произнес Фин. Конечно, это лицензия на жизнь, но в более буквальном смысле, чем воображает Санберн. Пьянство и дебоширство это не покрывает. – Это все меняет, не правда ли, старина?
Санберн вздохнул:
– Разумеется. Это именно моя точка зрения. Вы тот, кто вы есть. И в отличие от вас я против этого никогда не возражал.
Фин с трудом заставил себя улыбнуться:
– Простите, но я не доверяю мнению человека, у которого такие низкие стандарты.
Санберн не то усмехнулся, не то удивился. Фин повернулся и вышел.
После обеда, когда он проходил мимо комнат мисс Мастерс, направляясь к себе, ручка двери несколько раз дернулась. Очень тихо.
Фин вернулся.
– Она пыталась выйти? – обратился Фин к слуге, стоявшему на страже.
Гоумперс пожал плечами:
– Каждый час, сэр.
Шум прекратился. Возможно, она услышала его голос.
Фин выдохнул. Этот тихий звук каким-то образом подействовал на его совесть, что вызвало у него раздражение. Не важно, спасла она ему жизнь или тысячи жизней, – это не имеет значения. Ничто на свете не заставит его почувствовать симпатию к фаворитке Ридленда.
Конечно, он и сам когда-то был его любимцем. У Ридленда были свои способы внушать доверие. «Мы ищем картографа для этого задания, человека с незаурядными способностями. Видите ли, карту этой реки никогда не делали: она находится не на дружественной территории». Ридленд использовал наивность и идеалы людей, ловил свои жертвы в ловушку их собственных амбиций. Минна Мастерс умна, но Фин был умнее. И он до сих пор остается жертвой.
Проклиная себя, Фин поднес ключ к двери. Скука – вещь опасная, подумал он. Человек слишком беззащитен перед интригами.