Любовь черного лорда
Шрифт:
— Вы ее очень любили?
Киллоран глянул на Эмму с холодным изумлением.
— Я? Леди Барбару? Это далее не смешно.
— Нет, не леди Барбару, а сестру лорда Дарнли. Ту женщину, за которую вы так жаждете отомстить.
Эмма хотела рассердить графа. Хотела пробудить в нем хоть какие-то чувства. Но Киллоран был все так же невозмутим.
— Мне казалось, я тебе уже все объяснил. Чтобы любить, нужно иметь сердце, а у меня его нет. Дарнли взял то, чем я хотел владеть сам. Вопрос о том, что эту связь назвал бы преступной любой человек, который
— Она преследует вас и после смерти?
На этот раз Эмма попала точно в цель. Киллоран побледнел. В его зеленых глазах вспыхнули злые огоньки. Было видно, что граф взбешен, но старается сдержаться.
Конечно, через минуту он взял себя в руки.
— Я был прав, — ответ прозвучал спокойно. — Ты и правда плохо на меня действуешь, — он решительно шагнул к Эмме, и она попятилась. — Но я хочу дать тебе совет, детка. Не нужно будить спящего льва. Это может обернуться для тебя бедой.
Эмма уперлась спиной в стену, и к ней вернулись ощущения, пережитые несколькими часами ранее. Она замотала головой, желая отогнать наваждение. Как воспринял это движение Киллоран, неизвестно, но он снова решительно прижал ее к себе. Эмма чуть не задохнулась от этого волшебного ощущения. Такое сильное тело… И такое горячее…
— Хочу, чтобы ты наконец поняла, от чего я тебя избавил, — прошептал Киллоран, наклоняясь к ее губам.
Это был не первый поцелуй в жизни Эммы Ланголет.
Совсем недавно она отбивалась от назойливых попыток Фредерика Варьенна, а чуть раньше от слишком нежных проявлений родственных чувств дяди Хораса. Эмма не сомневалась в том, что не любит целоваться.
Оказывается, она ошибалась.
Киллоран крепко обнял ее за талию и наклонился. Его губы скользили по ее губам — так медленно, что девушка утратила всякое представление о времени. Ей хотелось оттолкнуть графа и в то же время прижаться к нему еще крепче… Наверное, именно потому она просто стояла, как изваяние, опустив руки. Ну и что с того, что Киллоран ее целует? Главное, не отвечать на его поцелуй…
Большим пальцем он стал поглаживать ее щеку. Вторая рука графа по-прежнему обвивала ее талию, так что бедра Эммы были вплотную прижаты к бедрам Киллорана. Он снова коснулся губами ее губ… Девушка закрыла глаза.
Ощущение было приятным и очень волнующим… Эмма хотела, чтобы оно длилось до бесконечности. Киллоран слегка отпрянул, и она невольно потянулась за ним, не желая отрываться от его губ.
В чувство ее привел легкий смешок.
— Такая добыча для льва слишком легкая, — пробормотал граф. — Лично я люблю сопротивление. Ты позволяешь мне себя целовать… А разве ты меня не презираешь, Эмма?
Будь на ней туфли, Эмма непременно отдавила бы ему ногу каблуком. Конечно, можно было просто дать ему пощечину, но инстинкт самосохранения оказался сильнее.
Впрочем, это не помешало девушке разразиться гневной тирадой.
— Вы правы! Я вас презираю! — выпалила она. —
— Дарованные мне блага? — холодно переспросил Киллоран. — О каких подарках судьбы ты говоришь? Я ведь не английский аристократ, детка. Я ирландец. И все, что у меня сейчас есть, — исключительно моя заслуга.
— Вам чертовски везет в карты, — не смогла удержаться от язвительного замечания Эмма. — По крайней мере, так считает Натаниэль.
— Я смотрю, вы не тратили время зря. А что считает леди Селдейн? Она тоже поведала тебе об ошибках моей молодости и сегодняшних грехах?
Эмма вовсе не собиралась в чем-либо упрекать Киллорана, но желание высказать все, что накипело в душе, оказалось сильнее. Она уже не могла остановиться.
— Конечно, вы дьявольски красивы, женщины сами падают к вашим ногам… У вас прекрасный дом, обстановка, слуги… Словом, все, чего только можно пожелать…
В зеленых глазах графа загорелись искорки смеха.
— Я дьявольски красив… Вот оно что… Женщины падают к моим ногам… Так почему же не упала ты?
— Не желаю быть среди других покоренных обожательниц!
— Я не покоряю женщин, Эмма. — Эти низкие, волнующие ноты она уже слышала и чуть не сошла от них с ума. — Я их соблазняю. Очаровываю настолько, что они делают все, что я хочу. Тебе кажется странным, что во мне так много мужского обаяния?
Эмма не отрываясь смотрела в эти невозможные зеленые глаза. Собственно говоря, был ли у нее выбор? Был. Она могла или смотреть на него, или закрыть глаза. Еще неизвестно, что для нее опаснее в этой ситуации.
— Нет, — сказала наконец девушка. — Мне это ничуть не кажется странным.
— Почему же ты сопротивляешься?
— Наверное, я сильнее, чем другие женщины.
— Да, ты сильнее, — согласился Киллоран. — Но и это тебе не поможет.
Оказывается, все это время он потихоньку двигал ее к кровати, однако Эмма заметила данный маневр лишь в тот момент, когда уже чуть не упала на нее. Девушка в панике забилась в руках графа, но было уже поздно.
Через мгновение она лежала на спине… Глаза Эммы сверкали яростью, но сделать она ничего не могла. Ни вырваться, ни даже пошевелиться.
— А сейчас, моя дорогая, я покажу, чего тебе следует опасаться больше всего, — Киллоран снова припал к ее губам.
На этот раз в его прикосновении не было нежности и тихой ласки, но этот поцелуй потряс Эмму. Сие, безусловно, было величайшее искусство, искусство любви.
Эмма твердила себе, что ее просто целует опытный мужчина, что все это ровным счетом ничего не значит — так, умение, которым без труда может овладеть каждый. Она повторяла это раз, второй, третий, а тело ее дрожало и таяло от удовольствия, и губы послушно открывались навстречу новым поцелуям. Впрочем, Эмма все равно продолжала уговаривать себя, что ничего особенного не происходит и стон, вырвавшийся у нее, — лишь знак недовольства, не более.