Любовь и баксы
Шрифт:
– Да, - горестно кивнул Артур, - у вас есть опыт…
– Говорите, иначе я устрою истерику, - пригрозила я.
– Не врите, - засмеялся Артур, - я не верю, что вы истеричка.
– Все равно говорите.
Артур посерьезнел, помялся и сказал, тщательно подбирая слова:
– Как вы помните, я говорил вам, что в моем ведомстве знают о медальоне. И я, чтоб вам было известно, курирую вас. Защищая, между прочим, от попыток начальства вызвать вас на собеседование. Но кое-что изменилось, и сегодня утром, пока вы спали, мне позвонили из конторы. Позвонил один толстый и противный, с большими звездами на погонах. И теперь я не
– И что теперь будет?
– с замирающим сердцем спросила я.
– Меня посадят в тюрьму и станут под пыткой вызнавать правду?
Только этого не хватало. Мало мне неприятностей с бандитами, так теперь еще и спецслужбы подключатся… Первая моя мысль была о том, что на самом деле медальон тут ни при чем, а это связано с Червонцем. Я живо представила себе тюрьму, суд, потом женскую зону, где полным-полно таких, как Бастинда, и мне стало дурно…
– В тюрьму не посадят, и пыток не будет. Но… Я сказал, что медальона больше нет, что вы бросили его в залив. Но вас все-таки решено вызвать, и я ничего не могу поделать. Но, как говорится, предупрежден - значит, вооружен. Вот если бы вас вызвали без меня - тогда другое дело. Тогда бы я вам не позавидовал, хотя ничего страшного не было бы. Представляете - вы приходите в казенное место, и вас начинают настойчиво и удушливо расспрашивать. По сути это допрос, и вы не можете уйти и вообще чувствуете себя в руках чужой враждебной силы. Поверьте мне, это очень неприятно.
– Да, - я кивнула, - я уже была в руках чужой враждебной силы. И неоднократно. Но ведь вы же меня спасли, правда? И спасете еще раз. Ведь так?
Артур неуверенно покачал головой и извиняющимся голосом ответил:
– Вы сами спасете себя. Я вам расскажу, как себя вести.
Я вздохнула, пытаясь успокоиться, и сказала:
– Нувот… А так хорошо день начинался…
– Будем надеяться, что он и закончится хорошо.
– Ха!
– сказала я совсем не весело. Артур погладил меня по руке и сказал:
– Поверьте опытному седому шпиону. Он вас научит.
– Ну давайте, учите, только Маты Хари из меня все равно не получится, - грустно ответила я. Хоть я и храбрилась изо всех сил, предстоящий поход в контору вселял в меня дикий ужас. После похищения бандитами и пребывания в милиции у меня развилось что-то вроде клаустрофобии, и я стала бояться запертых помещений. Даже в собственную квартиру заходила, преодолевая страх.
– Аэтого и не требуется. Просто вам нужно накрепко запомнить несколько вещей. Первое и главное - ничего не бойтесь. Медальона у вас и на самом деле нет, так что вы будете говорить чистую правду. Они будут не верить вам, и станут говорить с вами так, будто вы им лжете, а они об этом знают. Тут - второе. Ни в коем случае не раздражайтесь и не злитесь. Они будут пугать вас, причем, поверьте мне, они… То есть мы это умеем. Опять же - не бойтесь. Вас проверят на приборах…
– На полиграфе, что ли? Как Бекаса из "Ошибки резидента"?
– Мне даже стало интересно.
– Ну примерно так. До инъекций, я думаю, дело не дойдет.
– А что, и такое бывает?
– я еще больше встревожилась.
– Всякое бывает, - неопределенно ответил Артур.
– Ну вы и негодяи все-таки!
– Да, - Артур серьезно кивнул, виновато глядя на меня, - так оно и есть. Мы лжем, предаем и убиваем. Но должны делать это только по отношению к тем, с кем иначе нельзя.
– Должны… А на самом деле?
–
– Давайте, - согласилась я, - я слушаю вас дальше.
– Дальше… Вы слышали такую воровскую присказку - "не верь, не бойся, не проси"?
– Да, - ответила я, - у какой-то кошмарной девичьей группы даже песня такая есть.
– Вот-вот, - усмехнулся Артур.
– Так вот вам следует в разговоре с теми людьми, к которым я вас отвезу, придерживаться именно этого принципа. Ну, просить вам вряд ли что-нибудь придется, а вот насчет "не верь и не бойся" - это самое то. Верить им… нам… нельзя. Потому что ложь - один из важнейших инструментов в нашей работе. И, повторяю, не бойтесь ничего. Вы в этой ситуации абсолютно чисты. Единственное, что вам еледует скрывать от них, так это то, что я рассказал вам историю медальона.
– А если они все-таки выпытают это у меня?
– Ну что же, - Артур пожал плечами, - это неприятно, но не смертельно. Вам все равно, а уж я как-нибудь выкручусь. И не такое бывало.
Артур взял меня за руку и, нежно посмотрев в глаза, прошептал:
– Все будет хорошо. Не волнуйтесь. Потом он встал и, посмотрев на часы, сказал:
– Однако пора одеваться.
Я тоже встала, чувствуя, как холодеют руки и ноги, и ответила:
– Интересно, как чувствует себя смертник, к которому в камеру приходит конвой и говорит - пора, пошли?
– А вот вы убейте человек тридцать невинных и тогда сами узнаете, - без улыбки ответил Артур.
Кабинет, в который привели Лину, был в точности таким же, как в любом советском фильме про Органы. Стены обшиты дешевыми панелями под дуб, швы между ними закрыты некрашеным колючим штапиком, казенный стол, обтянутый вытертым дерматином, сейф в углу выкрашен краской неопознаваемого цвета, серо-белая решетка на единственном окне - в общем, нормальный казенный кабинет, в котором пропадает вкус к жизни, и даже портрет Дзержинского как висел до войны, так и висит после перестройки.
Офицер со шрамом на щеке, сопроводивший Лину в это унылое помещение, козырнул сидевшему за столом раскормленному человеку в штатском и исчез. Человек неторопливо осмотрел застывшую у двери стройную и красивую рыжую девушку, затем непонятно для чего переложил бумаги на столе и многозначительно сказал:
– Присаживайтесь…
Лина оглядела кабинет и, пройдя к столу, уселась на обитый дерматином стул. К собственному удивлению, страха она почти не чувствовала, а где-то внутри поднималось волнение от предвкушения схватки. Она не дастся им так легко! Лина решила изобразить из себя недалекую красотку, которую интересуют лишь тряпки, секс и богатые мужчины и которая чувствует себя в полной безопасности, имея такого покровителя, как Артур Воронцов.
Боров внимательно посмотрел на нее.
– Давно вы знаете Артура Воронцова?
– Не ваше дело, - нагло заявила Лина.
– Я имею право на личную жизнь.
– Вы знаете, зачем вас сюда пригласили?
– Пригласи-или?
– Лина изобразила изумление.
– Когда приглашают, то не обыскивают. А этот ваш внизу - он мне всю сумочку перерыл, будто я какая-нибудь шахидка.
– Приношу извинения, - привычно парировал Боров.
– Служба у него такая. И организация у нас такая. Так вы знаете, зачем вы здесь?