Любовь и баксы
Шрифт:
– Мы американские граждане, - встрял Дамбер, - нас нельзя пытать.
– Заткнись, Дамбер, - посоветовал Грин.
– Ты что, не понял, с кем мы имеем дело?
– Вы сказали - Дамбер?[2] - Граф засмеялся.
– Хорошее прозвище, наверное, соответствует.
– Да, соответствует, - кивнул Грин, который уже понял, что нужно рассказывать все, иначе будет плохо.
– Он смелый парень, но действительно - Дамбер.
– Придержи язык, Грин, - угрожающе произнес Дамбер и пошевелил плечами, - иначе
– Тихо, тихо, - ласково сказал Граф и направил на Дамбера пистолет, - а то получится так, что обратно в Штаты Грин полетит один.
Дамбер выругался и снова откинулся на спинку дивана, многообещающе глядя на Грина.
– А насчет того, что вас нельзя пытать, - Граф усмехнулся, - так ведь мы, русские - и не европейцы, и не азиаты. Мы и то и другое, так что вспомните лучше, как в Ираке местные ребята вашим головы отрезают. Тут ведь то же самое сделать могут. Так что там ваш уважаемый Майкл Шервуд?
– Я пить хочу, - ответил Грин.
– О, простите, - Граф повернулся к Боярину.
– Молодой человек, принесите американским ребятам пива, а то действительно неудобно получается.
Боярин отправился на кухню, а Граф, допив свое пиво, сказал:
– Мы хоть и дикие русские, но все же гостеприимство нам не чуждо. Сейчас будет пиво.
– А закурить можно?
– слегка осмелел Грин.
– И закурить можно, - благодушно ответил Граф, продолжая поигрывать пистолетом.
– А вы, Дамбер, не дуйтесь, как девушка. Тут ведь ничего личного, только бизнес. И мы вам не враги, поверьте мне. Просто вы пришли на мою территорию делать свои дела, а это, сами понимаете, некоторое нарушение. Вот и нужно разобраться.
– Разобраться… - хмыкнул Дамбер.
– Знаю я такие разборки. Шервуд тоже вот так с одним разбирался. Ласковый такой, вопросы задает, а потом - бац из "магнума" в башку, и все разговоры.
– И так бывает, - кивнул Граф, - это уж от вас самих зависит. А Шервуд, значит, крутой парень?
– Круче не бывает, - уверенно ответил Дамбер.
– Ну уж!
– усмехнулся Граф.
– Однако вот ваше пиво.
Боярин оделил американцев двумя открытыми бутылками пива и поставил на принесенную из кухни табуретку пепельницу.
– Я спросил про Майкла Шервуда, - напомнил Граф.
– Да, - ответил Грин и рыгнул.
– Простите, пиво… Так вот, Майкл Шервуд, он из эмигрантов. Второе поколение. Его отец был русским гангстером, и во время войны его призвали в армию. Не знаю уж, как он не смог откупиться… А на фронте он попал в плен к немцам и, когда американцы освободили их…
Граф остановил его жестом и удивленно повернулся к Желваку.
– Вы слышите, что он говорит?
– спросил он.
– Хотя простите…
Он перевел сказанное Грином, и на лице Желвака появилось выражение озадаченности.
–
– Вот именно. Интересно… Очень даже интересно…
– Продолжайте, - сказал Граф Грину, - и не торопитесь. Вы говорите очень интересные и важные вещи.
Грин закурил и продолжил рассказ.
– В общем, его отец приехал в Штаты, получил гражданство, а потом родился Майкл. Ну и тоже стал гангстером. А дальше все ясно. Вы сами понимаете, что это за бизнес.
– Значит, гангстером…
Граф посмотрел на пистолет, потом на Грина, и тот съежился.
Однако Граф поставил пистолет на предохранитель и убрал его под мышку.
– Вам никогда не говорили, что вы счастливый человек?
– спросил он.
– Ну, говорили… - Грин проводил пистолет взглядом и облегченно вздохнул.
– Да только это было давно, и тот, кто сказал мне это, через полчаса ободрал меня как липку. Мы в карты играли.
– Ну мы с вами в карты не играем, так что обдирать я вас не буду.
Граф повернулся к Желваку и сказал:
– Дело принимает очень интересный оборот. Потом я расскажу вам, а сейчас…
Он посмотрел на Грина и улыбнулся.
– Я принял решение. Вы будете свободны и сможете катить в свою Америку. Но… Но сначала вы вызовете сюда Майкла Шервуда. Если он не приедет, тогда… Тогда, как сказал мистер Дамбер, - бац из пушки в голову, и на помойку. Так что говорите ему все, что угодно, но чтобы он был здесь. Скажите, что ему не видать медальона, если он не объявится лично. Иначе…
И Граф похлопал себя по пиджаку в том месте, где был пистолет.
– И еще. Чтобы вы не чувствовали себя предателями, даю слово, что я не собираюсь захватывать Шервуда в плен. Наоборот, я встречу его, как посла дружественной державы. Но не забывайте - если он не приедет, вам крышка.
Он встал и, посмотрев на Желвака, сказал:
– Пошли, Николай Иваныч, на сегодня все. Желвак был удивлен, но тоже встал и, пожав плечами, ответил:
– Пошли, так пошли.
Граф повернулся в Боярину и приказал:
– Кормить, поить, все вежливо, но глаз не спускать. И объясните им, как позвонить в Америку. Сегодня же. А если они начнут буянить - усмирить любыми способами. В крайнем случае можете убить.
Выйдя на улицу, Граф потянулся и сказал:
– Интересно…
– А зачем вам этот Шервуд, Константин Эдуардович?
– поинтересовался Желвак.
– Э-э-э… Не скажу, - хитро прищурился Граф, - иначе сюрприза не будет. А может быть, это и пустышка. Так что раньше времени даже не спрашивайте, Николай Иванович, боюсь сглазить.
– Он достал из кармана брелок с ключами от машины и сказал: - А теперь поехали. Поговорить еще нужно. О делах наших скорбных…