Любовь и бытовая магия

Доброе утро

Страшный грохот, потрясший Академию до самого основания, ознаменовал начало рабочего дня. Не будь стены учебных корпусов зачарованы ещё великими магами Золотой эры (мастерство которых, увы, современникам не доступно), мы уже давно бы вели лекции под открытым небом, наслаждаясь всеми прелестями невероятно переменчивой погоды Торнтона. Магические диверсии со стороны юных волшебников происходили с завидной регулярностью. Особенно выделялись отсутствием инстинкта самосохранения первогодки, которых-таки просто тянуло на подвиги. В ход шли рецепты зелий из сомнительных манускриптов, "усовершенствованные" формулы призыва демонов, алхимические опыты с запрещенными веществами… И все это безобразие творилось в корпусах общежития или на вещевых складах, которые студенты почему-то считали более подходящими для своих занятий, чем прекрасно оборудованные лаборатории Академии.

В отличие от первашей, старшекурсники, хоть и шалили не меньше, попадались реже и знали, как грамотно свалить вину на соседа. Видя серьезность ситуации, ректор принял решение

о формировании дежурной дружины преподавателей. Само собой, подпольную деятельность учащихся это не остановило. Муки же магистров, которые были вынуждены ночью следить за порядком вместо того, чтобы наслаждаться здоровым сном (способствующим, между прочим, сохранению молодости и красоты), могли смело ставиться в один ряд с запрещенными в цивилизованном обществе пытками. Не мудрено, что каждый из педагогов пытался увильнуть от почетной обязанности, вследствие чего, в ход шли уговоры, лесть и даже (о ужас!) шантаж и подкуп. Фантазия находить обоснованный отказ от порученной миссии истощалась, как и терпение магов, но недовольство быстро пресекал ректор, грозя лишить кровных премиальных. Тряся под носом у особо зарвавшихся смельчаков рабочим контрактом, он неизменно напоминал, что учителя обязаны подчиняться внутренним распоряжениям Академии и ее Главы. В общем, так и жили — весело, с огоньком.

Вот и сегодня громкая ругань преподавателей на безруких неучей уже привычно лилась из распахнутых окон. Запахло жареным: адепты явно занимались изысканиями в области экстремального зельеварения. Я безжалостно была вырвана из сладкого сна, где редкого вида розовые единороги провозглашали меня царицей и с почтением преподносили в дар колье из диамантов. А мой возлюбленный, прекрасный, как божество, стоял на коленях и нежно покрывал поцелуями мои руки, шею, лицо… Его зловонное дыхание…

— Фу, Арно! Негодник! Прекрати!

Я распахнула глаза и с брезгливостью вытерла щеки, пострадавшие от прилива нежности моего питомца — тропического раска. Небольшой зверек прибился ко мне во время летней практики и теперь считал, что забота о нем — мое единственное призвание. Его пушистый длинный хвост и добродушная мордочка вызывали умиление, а огромные выразительные глаза, смотрящие доверчиво на мир, могли смягчить самое черствое сердце. Как оказалось, даже ректор попал под их обаяние, разрешив мне, в обход правил, оставить Арно у себя. Но пусть вас не вводит в заблуждение эта внешняя трогательность: раски — хищники, хитрые и свирепые, способные с легкостью перегрызть хребет дикому ануку. Ко мне Арно относился с ленивым снисхождением высшего существа к низшему, заботился по-своему: когти лишний раз не выпускал и даже делился добычей, принося то придушенного гада, то пожеванную птицу. Кормилец мой! В общем, этим утром приход суровой реальности настроения мне не добавил. Существует верная примета: как начнёшь день, так его и окончишь. Именно поэтому я стремилась создать (если удавалось) идеальное утро, нежась в постели и мечтая о приятном. Обязательным пунктом стоял бодрящий ароматный напиток крокуса с хрустящим тостом или, при удачном стечении обстоятельств, с выпечкой из кондитерской госпожи Моди, что находилась напротив ворот Академии. Иногда удавалось даже перелистнуть пару страничек в журнале "Модный вестник", который я начала выписывать ещё дома и продолжала на Торнтоне. Все эти нехитрые процедуры помогали настроиться на рабочий лад. И день, начавшись прекрасно, по обыкновению и заканчивался также. Но стоило привычному порядку нарушиться, как все летело кувырком. Вот и теперь противный рев магфона с номером ректора оповестил, что пора снова спасать мир. Не важно, что ты умница и красавица, НО ты — бытовой маг, а это значит… Это значит опять, Лялечка, работать тебе без выходного, ведь без тебя не обойдутся. Ты — опора всея Академии, так сказать, ее чистота и порядок. Всегда удивлялась несправедливости мироздания: магическими способностями обладает большинство, а вот убирать последствия приходится меньшинству. До сих пор не понимаю, почему боевики с их колоссальной магической мощью или алхимики, имеющие любые вещества под рукой, не способны справиться с банальной уборкой. Но что-то я отвлеклась: это потому, что уж очень не хочется выходить за дверь своего уютного девичьего мирка, зная, что впереди ожидает не очередной букет от пылкого поклонника, а тяжёлые часы нудной работы. Но, Лялечка, ты сможешь, ты — девочка сильная! Так, подбадривая, соскребаю себя с кровати, пока магфон ещё не затих, потому как, если звонка нет — значит, ректор уже за дверью, а это, поверьте, примета, что день будет не просто плохим, а ужасным.

Чуть не неступив на шикарный хвост питомца (а нечего его под ноги класть), быстренько привожу себя в порядок и выхожу из дома. Ко мне уже спешит с вытаращенными глазами беременной кинги (милейшей тварюшки Темного материка) наш магистр-погодник, мэтр Дэвуш.

— Госпожа Лялянара! Скорее! Они опять что-то взорвали в пятом корпусе. И это накануне проверки! Нужно постараться до завтра навести порядок.

Я, вздохнув, кивнула и молча направилась ликвидировать последствия.

Моя магия была уникальна для этого мира. На Торнтоне рождались преимущественно стихийники и маглекари. Я же, в отличие от местных, не только владела бытовой магией, но и могла восстанавливать, пусть и медленно, структуру вещей. Однако в Академии я не стремилась афишировать свои таланты, хотя, как показало время, утаить их не вышло. В начале своей педагогической деятельности я, наивная, пыталась договориться с мэтром Кориусом, намекая

на отгул или премию за дополнительную работу, но мне быстро напомнили, что бюджет не резиновый, а отдых строго регламентирован. Кто я такая, чтобы выступать против пятисотлетнего гнома-архимага? Чисто дитя. Вот и магичу потихоньку, являясь штатным преподавателем бытовой магии Академии Торнтона, а заодно неофициально устраняю неполадки в этом чудесном заведении. И все чаще меня посещает вопрос: как же я, Лялянара Вэлис, докатилась до такой жизни?

С чего все начиналось

Начну сначала. Зовут меня Лялянара Вэлис — двадцати трёх лет отроду, среднего роста, голубоглазая очаровательная блондинка. Волосы свои, длинные и густые, я считаю предметом гордости. Родилась я на Гайо — небольшой аграрной планетке, входящей в Союз магических миров. Население у нас разнообразное, преимущественно магически одаренное, развиты сельское хозяйство и скотоводство. Многие мои соплеменники отлично ладят с природой, находят общий язык с животными, разбираются в лекарственных травах. Я выросла в семье потомственных бытовиков. Мои родители безумно любили друг друга так, как описывают в старых книгах. Я была счастлива и не знала забот. Основам владения силой меня обучала мать. В шесть лет я начала посещать, как и все сверстники, обязательные Магические классы. Когда мне было четырнадцать, случилась трагедия. Отец часто сопровождал исследовательские экспедиции в качестве штатного мага и в одной из них он погиб. Мать ненадолго пережила его, враз будто утратив смысл жизни и постепенно угасая. Перед смертью она написала своей сестре, умоляя ту позаботиться обо мне. Тетушка Юдит была дородна, статна и невероятно добра. А ещё она была Мастерицей. Именно она открыла мне мир моды, показав, что одежда может как украсить, так и изуродовать. Благодаря ее влиянию я начала интересоваться шитьем и мечтать об открытии собственного ателье. Тетушка меня всячески поддерживала и живо интересовалась моими успехами. После похорон матери она переехала ко мне, став по-настоящему близким человеком. Все шло своим чередом: я взрослела, окончила Институт шитья и декора, получила диплом и собиралась устраиваться на работу, и тут случилось непредвиденное — любовь. И все бы ничего, будь объектом моих чувств житель Гайо, но нет. Однажды, листая "Магический вестник", я увидела Его. Белоснежная кожа, длинные черные волосы, чуть раскосые лучистые глаза и высокие скулы — передо мной был представитель ронгов. Эта раса проживала в мире Эйр и славилась своими охотниками и исследователями. Высокие, мускулистые, они, как утверждал "Вестник", могли оборачиваться в животных.

Незнакомец, завладевший моим вниманием, числился профессором Академии Вэйс, как сообщалось в газете. В нашем городе ронг и его коллеги очутились проездом в рамках научно-просветительской деятельности. Они предлагали всем желающим посетить однодневный курс лекций по изменению магического фона и влиянию его на окружающую среду. Прочитав заметку, я тут же загорелась идеей пойти и хоть глазком взглянуть на "своего" красавца.

Тетя застала меня, когда я, поддавшись мечтаниям, поглаживала изображение приглянувшегося незнакомца.

— Замуж тебе пора, Лялечка! Ой, пора! — вздохнула она. — Присмотрелась бы к кому, полюбила, деток бы народила. А картинку отдай, нечего на чужаков засматриваться, — и она протянула руку, чтобы забрать мое "сокровище".

— Тетушка, — я нехотя оторвалась от мужественного лица эйрского мага и быстренько спрятала газету за спину, — я бы с удовольствием, но не за кого.

— А что насчёт Норта, сына госпожи Нариды? Он хорош собой, ученый-погодник, ходит за тобой уже который год, — предложила Юдит.

— Не хочу, — надулась я, с раздражением припоминая, как на празднике Середины зимы Норт, подвыпив, начал приставать, за что схлопотал по самому дорогому. После этого он демонстративно переходил на другую сторону улицы, стоило мне появиться рядом. Подумаешь, какой нежный!

— Тогда, может, молодой Югнер? Прекрасно образованный, уважаемый лекарь, — не сдавалась тетушка, — будешь жить в достатке.

— Но недолго! Он же зануда редкостный, я умру от скуки! — возмутилась я.

— На тебя не угодишь. Подумай, милая, не повторяй моих ошибок. Одной быть очень непросто в этом жестоком, жестоком мире, — в голосе моей родственницы стали появляться опасные жалостливые нотки, после которых обычно следовал обильный слезоразлив, поэтому, быстро чмокнув ее в щеку, я выбежала из комнаты.

После этого разговора я призадумалась и стала перебирать в уме своих ухажеров, включая Мита, с которым у меня случился роман во время летней практики. Наши встречи были недолгими: мне нужно было заполнить пустоту, возникшую после смерти родителей. Расстались мы друзьями, когда стало понятно, что отношения лишены перспективы. Мит быстренько женился на дочери местного чиновника и, по слухам, был доволен жизнью. Я же вернулась к учебе и готовила материалы для создания своей первой швейной машинки, поэтому почти не думала о нем. Потом были встречи с Вольтом — кондитером из соседнего города. Ничего толкового у нас не получилось, но конфет я наелась на сто лет вперед. С Патом я познакомилась, чтобы расстаться с Вольтом, и потом не знала, как отвязаться от назойливого юриста. В общем, припомнила я и своих сокурсников, ухаживающих за мной, и друзей детства. Ни один не произвел на меня сильного впечатления. Мужское население Гайо казалось мне скучным, не способным на романтику, подвиги и сильные чувства. Я жаждала такой же любви, которая была у родителей, и на что-то меньшее не готова была размениваться. И вот теперь, увидев портрет ронга, мне показалось, что я дождалась своего женского счастья.