Любовь и бытовая магия

Надейцева Вера

В день мероприятия я очень нервничала, пытаясь определиться с образом для нашей первой встречи. Мне хотелось произвести приятное впечатление, но я не знала, на чем остановиться: то ли выглядеть солидной и серьезной дамой, чтобы маг не подумал, что я какая-нибудь вертихвостка, то ли, наоборот, — подчеркнуть свою женственную фигуру, помня, что мужчины любят глазами. После десятого отброшенного в сторону наряда тетушка, воздев глаза к потолку, шумно выдохнула и скрылась в своей комнате. Через минуту она вернулась со свертком:

— Хотела порадовать тебя обновкой на День рождения, но, вижу, сейчас это будет нужнее, — сказала она. — Сама шила, — и развернула передо мной лёгкое струящееся платье золотисто-карамельного оттенка. Элегантное и строгое, оно удивительным образом мне

подходило, освежая лицо, и, в то же время, соблазнительно обрисовывало достоинства фигуры. Это было оно — платье мечты, глядя на которое я поверила в успех своих надежд. С благодарностью обняв тётушку, я быстро оделась и, сделав высокую прическу, в спешке выбежала из дома.

К зданию, где проходила лекция, я добралась через полчаса, облегчённо выдохнув, увидев хвост очереди, стоявшей у входа: значит, я ещё не опоздала! Что и говорить, городок был небольшим, население преимущественно интеллигентным, поэтому местные были рады любому мероприятию. Суть самого события, впрочем, была не важна. Главное — это посетить его, надев самое лучшее, оценить туалеты присутствующих и их поведение, а потом делиться впечатлениями весь следующий месяц. Поэтому меня вовсе не удивила картина толпы, возбуждённо штурмующей ступени Дворца знаний.

С боем протиснувшись внутрь и заняв, наконец, свое место, я в ожидании уставилась на помост, где должны были выступать лекторы. Спустя час нетерпеливого ерзания я уже знала последние данные науки о магическом фоне, его составляющих, излучении и его мощности, а моего ронга все не было. Рядом мирно посапывал мэтр Витр, наш сосед, расслабленно сползали с кресел, убаюканные обилием однообразной информации дамы, но никто не уходил, зная, что добрые горожане будут припоминать это бегство дольше, чем саму лекцию. Когда сзади раздался храп Главы города, сидящие рядом попытались замаскировать оглушающие звуки кашлем, между делом деликатно пихая локтями уснувшего.

— Конечно, у него столько дел! Не мудрено! — послышались заботливые восклицания со всех сторон.

— Умаялся! Это вам не огород копать, это городом управлять! Тут понимание надо! — разобрала я свистящий шепот соседки.

— Бедный! — посочувствовала дама, сидящая сзади и, по-видимому, особенно сильно ткнула несчастного, так как вместо храпа раздалось сдавленное: "Ой!" Надеюсь, главу не запинают, и он так же продолжит нам говорить, как хорошо мы живём на Гайо. Впрочем, так оно и было: ни войн, ни нищеты, ни голода мы не знали уже давно.

Пока я отвлекалась на зрительный зал, на помосте появился Он. Я забыла, как дышать, во все глаза уставившись на мужчину. Он был великолепен. Черные волосы обрамляли мужественное лицо, а белоснежная кожа будто светилась в неярком освещении. Когда его взгляд остановился на мне, меня будто прошиб электрический разряд. Я забыла обо всем: кровь лавой неслась по сосудам, стук сердца оглушал. Он смотрел на меня — я на него, и этот момент длился, по моим ощущениям, вечность. Вот он улыбнулся, и я ответила ему обожающей улыбкой. Мне чудилось, что он смотрит только на меня, говорит только мне, дышит вместе со мной. Я таяла от звука его низкого с хрипотцой голоса, но не воспринимала ни слова. Впервые я испытывала столь сильные чувства, готовая на все ради избранника, до головокружения вглядываясь в его лицо. Через весь зал я мысленно тянулась к нему и мне казалось, он тоже не остался равнодушен; по крайней мере, его горящие зеленые, будто весенняя травка, глаза, все чаще смотрели в мою сторону. Когда выступление закончилось, объявили окончание вечера и Глава города произнес краткую благодарственную речь. После этого, благородные дамы и кавалеры с энтузиазмом ринулись к приезжим магам, в надежде получить автографы. Я пыталась пробиться к ронгу, но, увы, нас разделил поток страждущих, через который не рискнул бы перелезть и дракон. Все, что мне досталось, — прощальный взгляд лучистых глаз, и мой маг ушел.

Домой я вернулась с твердым намерением завтра утром подкараулить любимого возле гостиницы, но, как выяснилось, было уже слишком поздно: после мероприятия группа покинула Гайо, направляясь в сектор миров Некр, а затем в длительную экспедицию на Эйр, оставляя

после себя сплетни, смутные воспоминания о предмете лекции и мое разбитое сердце.

Теперь мне каждую ночь снились сны с могучим ронгом, а днём я старалась найти как можно больше сведений о нем и его планете. Из брошюрки с программой выступления мне стало известно, что его зовут профессор Киприото Ранос. Это имя я твердила про себя, как заведённая. Часто я размышляла, какой он человек, каковы его увлечения и стремления. Иногда меня прошибал холодный пот: вдруг он женат и у него куча детей? Но я тут же успокаивала себя тем, что брачных татуировок, оплетающих шею тех, кто нашел свою пару, у него не было. Портрет из "Магического вестника" был аккуратно вырезан и зацелован до дыр. Тетушка, видя такое непотребство, старалась отвлечь меня, но безрезультатно. Я стала ужасно раздражительной и большую часть суток проводила в подавленном настроении. Невозможность добраться до объекта страсти делала меня несчастной. Его мир находился далеко от Гайо, и поездка была мне не по карману. Кроме того, на Эйр разрешалось высаживаться только дипломатическим миссиям и специальным организациям маглекарей. Я, как известно, была бытовиком, следовательно, не входила в круг избранных. От отчаяния временами даже мелькала мысль: "Может, действительно выйти за лекаря Югнера, долететь до Эйра и сбежать?" Вероятно, в результате понимания невозможности встречи с любимым я заболела. Тетушка заботилась обо мне и днём, и ночью, не жалея сил, пока не убедилась, что я иду на поправку. Она стоически терпела все мои капризы, но когда я, в очередной раз прострадав всю ночь, встала с опухшими от слез глазами и отказалась завтракать, сославшись на отсутствие аппетита, Юдит, доведенная до предела, хлопнула по столу и сказала:

— Лялька, когда ты, наконец, возьмёшь себя в руки? Не узнаю тебя. Что это за размазня такая! Это точно не моя племянница! Подкидыш! — и, обессиленно откинувшись на кресло, продолжила:

— В гроб меня загонишь! Точно говорю. Посмотри, на кого ты стала похожа! Ходишь — костями гремишь. Страданиями горю не поможешь, для подвигов силы нужны. Ешь, давай, и не выпендривайся! — она сурово посмотрела в мои печальные глаза и плюхнула мне на тарелку сочный ароматный кусочек мяса, запеченного с травами. — Съешь все — поделюсь кое-какими соображениями, — с таинственным видом сказала она и приступила к завтраку.

Пришлось последовать ее примеру. Быстро покончив с едой, я приподняла брови в немом вопросе.

— Вот так бы сразу, — довольно улыбнулась зловредная родственница. — Слушай сюда. Есть у меня идейка…

Надежда

— Ты же знаешь госпожу Среди — мою старую заклятую подругу? — дождавшись ответного кивка, тетушка продолжила, намазывая джем на тост и протягивая его мне. — Так вот, ее знакомая слышала, что в Академию Вэйса (очень престижную, между прочим) руководство в середине учебного года объявляет дополнительный набор иномирных преподавателей. Условия великолепные: проживание, питание — все за счёт учебного заведения. Зарплата, госпожа Среди говорит, просто баснословная.

— И что? — заторможенно спросила я, нехотя откусывая маленький кусочек хлеба.

— Как что? Где там твой профессор преподает?

— В Академии Вэйса, — внезапно севшим голосом прошептала я и, задумавшись, машинально заработала челюстями, не чувствуя вкуса.

— Так вот тебе мой совет: хватит чахнуть и изображать из себя страдалицу! Видеть уже это не могу! — воскликнула в сердцах моя родственница. — Поезжай на Вэйс! Может познакомишься поближе с этим ронгом, разочаруешься. А то напридумывала себе, простите, Светлые боги, какую-то ерунду! — сказала тетушка, агрессивно вгрызаясь в хрустящую булочку с карамельной глазурью и подтягивая к себе следующую аппетитную жертву. Несколько минут стояла тишина, прерываемая стуком столовых приборов: это тетушка с воинственным настроением, сопя, расправлялась с десертом, давая мне время на обдумывание. Когда противник из ягодного желе, украшенный взбитыми сливками и вафельными крошками капитулировал, оставив на тарелке капли крема, мое время на раздумье вышло, и Юдит снова принялась размышлять вслух, прихлебывая горячий крокус: