Любовь и доктор Форрест
Шрифт:
– Я никогда... этого больше никогда не повторится.
– Потому что я не дам тебе больше такой возможности. Утром я уезжаю. Бобби я забираю с собой.
– Я не отдам его тебе.
– Только попробуй остановить меня.
– Охвативший ее гнев оказался сильнее страха.
– После того, что случилось здесь сегодня вечером, я даже собаку не доверила бы твоему попечению - не говоря уже о ребенке! Жанет предупреждала меня на твой счет, в ту ночь, перед смертью, и теперь я сама смогла во всем убедиться. Я...
– Ты о чем?
– прервал ее на полуслове
– Ты же говорила, что Жанет умерла, не приходя в сознание.
– Потому что жалела твои чувства. Но теперь уже ничто не удержит меня от того, чтобы сказать тебе об этом сейчас. Она говорила мне, что ты пьяница и бабник, и что она никогда не могла доверить тебе Бобби. После сегодняшнего я вполне понимаю, почему. Ты слабак и неудачник, а поднять руку ты можешь только на тех, кто слабее тебя!
– Да пошла ты со своими нотациями!..
– огрызнулся Тод.
– Или может быть тебя совесть мучает оттого, что ты хочешь украсть у меня сына?
– Я его не краду. Я его увожу для его же собственного благополучия и твоего тоже. Потому что в следующий раз, напившись и подняв на него руку, ты запросто можешь оказаться в тюрьме! Я не знаю, что заставляет тебя пить, и, честно говоря, меня это волнует меньше всего - но я не позволю тебе искалечить жизнь Бобби из-за этого.
– И ты безустанно печешься об этом, да? Бобби!
– Он мой племянник.
– Но он и мой сын! Я не собираюсь делить его ни с кем. Если ты сейчас его увезешь, то и оставляй его себе!
– Как ты можешь так говорить? Ведь даже у такого чудовища как ты должны же быть хоть какие-то чувства.
– Удивительно, что ты вообще вспомнила об этом.
Лесли тяжело вздохнула.
– Может быть хватит взаимных обвинений? По-моему, мы оба и так уже наговорили намного больше, чем это было задумано с самого начала.
– Да уж!
– Тод направился к двери, и уже у самого порога обернулся, лицо его было бледным и блестело от пота.
– Вообще-то я не такая уж сволочь, как ты думаешь. В моей жизни наступила полоса неудач, и я не смог справиться с собой. Жанет еще как-то пыталась помочь мне, но она была слишком слабой - и слишком нервной...
– он провел рукой по глазам.
– И не такое уж я чудовище, как тебе кажется.
Лесли ничего не ответила, и тогда он прислонился к дверному косяку.
– Наверное и вправду всем будет лучше, если ты возьмешь Бобби к себе. Там ему будет лучше, чем со мной. Я буду тебе присылать деньги на него... сколько смогу.
– Спасибо, - тихо сказала она, отводя глаза.
На следующий день они с Бобби вернулись в Лондон.
– А я правда буду жить у тебя?
– обеспокоенно спросил Бобби, когда поезд отошел от станции.
– Да, дорогой.
– Ты ведь не сдашь меня в обратно больницу, правда?
Лесли грустно улыбнулась.
– Нет, конечно. Ведь я уже говорила тебе, что мы будем жить на верхнем этаже. Помнишь, где я живу? Ты приезжал ко мне, когда..., - тут она нерешительно замолчала, а потом торопливо заговорила, - А потом еще нужно будет посмотреть, в какую школу тебя определить.
Бобби
– Уж она-то сможет подсказать мне хоть какое-нибудь решение."
Но никому звонить Лесли не пришлось. Она только-только успела уложить Бобби спать, как в дверь позвонили. Это была сама Марта. За все время учебы Лесли они продолжали поддерживать отношения, и сугубо практический взгляд Марты на многие вещи и до этого уже не раз помогал Лесли находить выход из затруднительных положений. Но еще никогда Лесли не нуждалась в ее совете, как сейчас.
– Мне уже сообщили, что ты вернулась вместе с Бобби, - сказала она.
Лесли улыбнулась в ответ.
– А я уж совсем было позабыла о том, что у нас в больнице все знают все!
– Так что же все-таки случилось?
Лесли коротко рассказала ей обо всем, и выслушав ее рассказ, Марта лишь покачала головой.
– Тебе не разрешат держать здесь ребенка.
– Я сниму квартиру.
– Это с твоей-то зарплатой?
– Наступила короткая пауза, после которой Марта вдруг спросила.
– Может быть у меня поживете, а?
– Нет, спасибо. Очень любезно с твоей стороны предложить мне это, но...
– Да никакая это не любезность. Это эгоизм чистой воды. У меня дом в Челси, а из жильцов только я да и экономка - вот мы и торчим в нем на пару, перекатываемся, как две горошины в стручке.
Лесли натужно сглотнула подступивший к горлу ком.
– Я даже не знаю, что сказать. Я... я...
– Тогда не говори ничего. Будем считать, что мы договорились. Вообще-то ты окажешь мне большую услугу, если вы переберетесь ко мне - так все веселее, чем одной.
– Ты так добра ко мне, - не выдержала Лесли, принимаясь нашаривать носовой платок.
– Глупо сейчас плакать, но я ничего не могу поделать с собой. Я так волновалась.
– И не удивительно. В конце концов ты молодая женщина, и тебе не стоит обременять себя ребенком. Тем более, что ты можешь привыкнуть к нему, и что тогда? Или ты в самом деле уверена, что его отец не захочет потом забрать его назад?
– Я не знаю, и сейчас мне это все равно. Бобби со мной, а это главное.
Очень скоро, намного раньше, чем на это расчитывала Лесли, они поселились в большом доме в Челси. Бобби был беззаботным маленьки мальчиком, и быстро привыкнув к немножко резковатой в общении Марте, он зачастую не слушался и ее тоже, озорничая в ее присутствии, как это иногда случалось и при Лесли. Он был таким, каким должен быть ребенок общительным, любознательным и ласковым, и Лесли с таким волнением опекала его, что Пат, как-то раз зашедшая на ужин, даже упрекнула ее.