Любовь и долг
Шрифт:
– Вы не откажетесь прийти ко мне в гости, мадемуазель Фонтэн? – Элена бросила вопросительный взгляд на брата. Она полагала, что он не будет возражать, но все же спросила для проформы: – Ты не против, брат?
– Я буду рад принять мадемуазель Фонтэн в нашем доме.
– Мы живем в собственном доме на улице Нуэва. Это недалеко от вас.
– По-моему, в Мадриде везде все близко, – улыбнулась Дезирэ. – Я сначала даже не поняла, какой это небольшой город. Он показался мне таким величественным.
– Вы
– Да. Мне еще не приходилось видеть такой широкой улицы с такими старыми зданиями. Возле моего дома улочки похожи на ходы в муравейнике. Если бы не моя горничная, я бы наверняка в них заблудилась. Но что меня удивляет, так это отсутствие отдельных районов для иностранцев, как в Париже и Лондоне, – вырвалось у Дезирэ.
– Верно. Население города почти сплошь испанцы. Если не считать французов.
Дезирэ невольно покраснела, не находя, что ответить.
– Рафаэль! – Веер Элены затрепетал от волнения. – Ты смущаешь нашу гостью.
– Это правда, жемчужина? – спросил он, коварно сверкнув глазами.
У Элены рот открылся от изумления, а Дезирэ поспешила пояснить:
– Дон Рафаэль и я договорились, что по некоторым вопросам наши мнения могут не совпадать.
– Значит, вы не обиделись на… э… на прямоту моего брата? – Элена пребывала в явном замешательстве – она не помнила, чтобы Рафаэль когда-нибудь позволил себе быть непочтительным с женщиной.
Дезирэ еле удержалась от искушения возразить, что она уже привыкла к дерзости Рафаэля, но незачем было смущать Элену.
– Моя сестра не поверит, что я прощен, если вы ей этого не докажете. – В черных глазах Рафаэля блеснул озорной огонек.
– И каким же образом, сеньор? – вскинув подбородок, спросила Дезирэ.
– Согласитесь на прогулку со мной завтра вечером. В это время весь светский Мадрид гуляет по Прадо.
– Я с удовольствием к вам присоединюсь, мадемуазель Фонтэн, – сказала Элена, бросив на брата укоризненный взгляд.
Дезирэ хотела было возразить, но воздержалась. Зачем обижать Элену? Она понимала, что Рафаэль хочет побыть с ней наедине, впрочем и она – да поможет ей бог! – хотела того же.
– Я, конечно, предполагал, что вас будет сопровождать ваша служанка или вы примете предложение моей сестры быть вашей дуэньей. – Дезирэ видела, что он с трудом сдерживает нетерпение, и про себя клянет всех, кто будет им мешать. – Полагаю, однако, что вам не потребуется служанка, когда вы приедете на прием, который мы устраиваем на следующей неделе.
По выражению лица Элены Дезирэ поняла, что та впервые слышит об этом приеме.
– Вы оказываете мне честь, сеньор. Два таких восхитительных приглашения
Господи, отметил Рафаэль, похоже, она выпускает коготки, но он это заслужил. Но как же трудно соблюдать приличия, когда сгораешь от желания!
– Так вы придете или нет? – почти прорычал он, не обращая внимания на сестру.
Дезирэ неожиданно залилась краской. Его взгляд был так красноречив. Да, он был настоящим мужчиной, гордым и страстным.
Решив, что достаточно долго его дразнила, Дезирэ сказала с невинным видом:
– Конечно, я пойду с вами на прогулку. Наградой ей была его ослепительная улыбка.
Пасео-дель-Прадо оказалась широкой улицей, обсаженной по обеим сторонам деревьями. Фонтаны освежали своими струями сухой мадридский воздух, и их плеск служил приятным фоном для гомона голосов и смеха хорошо одетой гуляющей публики.
В середине улицы был отрезок, предназначенный для экипажей, но Дезирэ предпочла прогуляться пешком под руку с Рафаэлем.
– Почему не пришла Элена?
– Она получила приглашение от своего духовника как раз перед тем, как мы собрались уходить, и не знала, как поступить, разрываясь между долгом и удовольствием.
– Думаю, ей пришлось выбрать долг.
– Вы правы, моя жемчужина. Элена собирается стать монахиней. Светским развлечениям она предпочитает беседы со своим духовником. Но я ее уверил, что не забуду взять с нами на прогулку вашу горничную.
Дезирэ немного удивило, что он настоял на присутствии Роситы, но потом сообразила, что раз он дал обещание сестре, он его не нарушит.
Росита шла позади на расстоянии стольких шагов, скольких требовали приличия. Их беседу она все равно не могла бы понять, потому что они из соображений безопасности говорили по-английски.
– А Элена говорит по-английски? – поинтересовалась Дезирэ.
– Немного. Она некоторое время посещала мои уроки. Но она была не слишком прилежной ученицей и предпочла бы, чтобы наш отец, как большинство отцов, не ратовал за женское образование.
– Похоже, ваш отец был не совсем обычным человеком, – пробормотала Дезирэ, но, испугавшись, что Рафаэлю это замечание может показаться обидным, добавила: – Вообще-то, я считаю, что он был прав. Почему девушкам возбраняется учиться, если они того хотят?
– А вам разрешили, нимфа?
– В какой-то мере, но меньше, чем мне того хотелось. Моим образованием занимался дедушка, однако он придерживался старомодных взглядов. Классическая литература и языки, немного математики – вот все, что я изучала.