Любовь и фантастика (сборник)
Шрифт:
Девушка протянула руку:
– Дай.
– Не дам. Босиком не убежишь.
Девушка мельком взглянула на небо – тучи тем временем сгустились, солнце не проглядывало.
– А я и так не убегу, – сказала она почти шепотом. – Давай, мажь меня дегтем… Чего уж там. Вперед.
Юстин нахмурился. Помолчал, глядя круглопятой в глаза; бросил ей туфли тем мгновенным плавным движением, каким дед учил его метать ножи:
– На!
Она поймала. Проглотила слюну; обулась, нарочито не глядя на Юстина. Выпрямилась, вскинула
– Прощай, – сказала девушка так горделиво и таким низким голосом, что Юстин подумал: пробасила.
– Прощай…
Она повернулась и пошла прочь. Не шла – выступала, будто по ковровой дорожке; на десятом шаге споткнулась о корень и чуть не упала. Зашипела от боли.
Обернулась.
Юстин стоял, не двигаясь с места.
– У тебя поесть найдется?
– А что, черешни не сытные?
– Дались мне твои черешни… У меня ноги вон все исцарапанные. И колено болит. Дались мне твои черешни…
Юстин остановился:
– Слушай, откуда ты взялась? Среди ночи, под утро? Одна? Отсюда до ближайшего хутора целый день топать, если пешком… А до города все два дня… Где твой экипаж? Где твоя лодка?
– Лодка?
– Но ты же сказала, что морем приехала?
Девушка некоторое время пыталась придумать убедительную ложь. Не придумала. Поморщилась:
– Давай присядем.
И она уселась прямо на траву, требовательно уставилась на Юстина снизу вверх, и он вынужден был последовать ее примеру. Девушка посмотрела, насупившись, Юстину в глаза, вытащила откуда-то из-за пояса маленький ножик и, вспарывая траву и землю, очертила вокруг себя и Юстина широкий круг.
Последовала долгая пауза.
– Это зачем? – спросил наконец Юстин.
– Это у меня привычка такая, – серьезно ответила девушка. – Так вот, что же я хотела тебе сказать… У тебя поесть найдется?
– Хлеб, – медленно сказал Юстин. – Сыр… Но это все в доме, а там дед… Деду про тебя говорить, или как?
Девушка опустила глаза:
– Нет, деду про меня лучше не говорить… А у вас в доме нету такой штуки, чтобы погоду предсказывать?
– Есть паук заговоренный… На сегодня дождь обещал.
Девушка застонала. Помотала опущенной головой, так что коротко – до плеч – остриженные волосы закачались светлым шатром:
– У-у-у… А на завтра?
– Он дешевый, – сказал Юстин. – Только на один день предсказывает.
Помолчали.
– Ты забыл, как меня зовут, – сказала девушка.
– Ага, – признался Юстин.
– Анита.
– Вот теперь точно не забуду…
– Это хорошо, что я тебя встретила, а не деда, – серьезно сказала Анита.
– Дед тоже добрый, – нерешительно возразил Юстин.
Анита хмыкнула. Некоторое время было очень тихо.
– Птиц не слышно, – сказал Юстин. – Плохо.
– Наездники, –
– Ага, – сказал Юстин. – Мне дед велел сторожок наладить, так они сторожок сорвали…
И опять стало тихо.
– А вот почему люди наездников боятся? – спросила Анита. – Ну ладно, они могут загнать курицу, поросенка там… если не намазать заговоренной смолой. Ну, ворон загоняют… Крыс… А люди почему боятся?
– Горевестники, – коротко ответил Юстин. – И потом… Птиц нет, саранча приходит. Яблоки созреть не успеют, про вишню я уж молчу… А зачем ты круг нарисовала?
– Это такой символ доверия, – сказала Анита. – Ты меня за черешни свои простил… Ну и я тебе благодарна. Так, в общем.
– А откуда ты взялась?
Анита вздохнула:
– Слушай… Будь другом. Принеси мне поесть, а заодно посмотри, что там твой заговоренный паук показывает. А я тебя здесь обожду. Хорошо?
Юстин помолчал, потом без слов поднялся и пошел к дому. Дед был в сарае; не окликая его, Юстин потихоньку вошел в дом, отрезал хлеба, сыра и кусочек колбасы, налил в небольшой кувшин молока – и, подмигнув Огоньку, пустился в обратный путь.
На полдороги вспомнил, что забыл посмотреть на паука. Возвращаться не стал; тучи, против ожидания, перестали сгущаться и даже слегка разошлись, так что в голубое окошко брызнул на какое-то мгновение луч солнца…
Потом серые перья сомкнулись снова.
Когда Юстин, со свертком и кувшином, добрался до места, где оставил Аниту – там уже никого не было. Только пустой круг, нарисованный ножом.
– Дед… А когда круг рисуют на земле – это зачем?
Дед скосил на Юстина здоровый глаз:
– Да разные заклятья бывают… От чужого уха, или от чужого глаза, или от дурного помысла. А тебе зачем?
– Да так, – сказал Юстин, и дед не стал расспрашивать. Вздохнул только и вернулся к своей работе – рубашку штопал.
– Да так, – повторил Юстин виновато. – Девушка тут была…
Дед поднял бровь.
– Да, – Юстин поерзал. – И главное, непонятно, откуда взялась. Ноги нежные, туфли господские, новенькие. Ни экипажа, ни лошади, платье такое, будто только что из дому. На берегу следов нет… Я специально на берег ходил. Песок нетронутый с прошлого дождя…
– Горевестники, – сказал дед, пряча лицо глубоко в бороду. – Так я и знал.
– Так ведь нету никакого горя…
– Девушка ниоткуда – это не радость, сынок. Радость – это когда девушка настоящая, здоровая, усталая, потом пахнет, когда ты знаешь, чья она и откуда пришла… А это не девушка, сынок, это мара, или русалка, или еще какая-то гадость, ты вот что… Давай-ка оберег тебе сочиню какой-нибудь.
– Она живая, – растерянно возразил Юстин. – Ноги расцарапала… И тяжелая такая…
Дедова бровь поднялась еще выше.