Любовь и Гниль: Сезон 1 (Эпизоды 1-6)
Шрифт:
Если не считать всего комплекса принцессы-запертой-в-башне, который я подхватила, пока была с ним, он относился ко мне с осторожным уважением и никогда не пытался раздвинуть границы или заставить меня сделать что-то опасное или вредное.
Так почему же я так его боялась?
Почему я так боялась того, что он хотел от меня?
— Закончила с ужином? — Хендрикс спросил меня на ухо.
Его слова были произнесены так, между прочим, но тоном глубоким и чувственным. Я поёжилась немного, потому что его горячее
— Да, — ответила я.
Он протянул руку, и я подала ему свой мусор, чтобы он мог передать его в общий мусорный бак.
— Это было хорошо, не так ли?
Я повернулась вполоборота и посмотрела ему в лицо, скрестила ноги перед собой и взяла его за руку. Он смотрел на меня сверху вниз с чем-то таким тёплым, таким обжигающим и всепоглощающим, что моё тело запылало от его внимания.
Я рассмеялась.
— Нет, это было ужасно.
— Звучит ужасно, — посочувствовал он с намёком на улыбку.
В тусклом свете фонаря его глаза казались тёмными.
Я наклонилась к нему, потому что ничего не могла с собой поделать… потому что я не могла остановиться.
— Это был довольно ужасный день, — призналась я.
Никакой ванны. Зомби. Крысы. Тунец. Всё вонючее и мерзкое.
— Я могу сделать его лучше, — прошептал он, его лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего.
— Можешь?
— Могу, — на полном серьёзе ответил он, протянул руку, схватил меня за рубашку и притянул к себе.
Я по инерции качнулась на коленях и оказалась в тёплом кольце его рук. Он прислонился спиной к холодной металлической стене и обнял меня. Я прижалась щекой к твёрдым мускулам его груди и храбро обняла его за талию.
Дело в том, что пути назад не было. Объятия не означали произнесения нами клятв или даже близкого к чему-то такому простому, как хороший старомодный поцелуй, но это было заявление.
Мне следовало больше сдерживаться.
Но я не могла отрицать, что это было правильно.
Я прислушивалась к биению сердца Хендрикса, пока он успокаивающе гладил меня по спине. Его тело, твёрдое и мускулистое во всех местах, согревало мою кожу. Я положила руку на его вздымающийся живот и гладкую линию его бока. От него пахло грязью, потом и антибактериальным мылом, но под этим было что-то настолько уникальное и «хендриксовское», что всё вместе было головокружительным, опьяняющим и весьма заманчивым. Его желудок время от времени булькал от затянувшегося голода или работы над перевариванием ужина, его дыхание со свистом входило и выходило из тела, а сердце ритмично билось в груди. И всё, что я могла сделать, это улыбаться самой себе и наслаждаться всей его яркой, живой… жизнью.
Все остальные, казалось, расположились вокруг нас. Я слышала, как Хейли и Нельсон тихо болтают друг с другом, стараясь не смеяться слишком громко. Тайлер негромко разговаривала с Миллером, уверяя его, что с ними всё будет в порядке. Кинг и Харрисон
Я удовлетворённо вздохнула, не обращая внимания на появившуюся влажность в глазах. Я чуть было не потеряла это… эту семью, частью которой я каким-то образом стала. Меня чуть не оторвали от всех этих созданий, которые стали так важны для меня, заставили меня любить их так неистово. Одна эта мысль была почти непостижима для меня.
И хотя я не могла избавиться от навязчивого страха перед Кейном, я знала, что он никогда не выполнит свою угрозу. Как бы он ни был полон решимости найти меня, если ему всё ещё не всё равно, хотя какой-то тайный инстинкт шептал, что это так, я всё так же была привержена остаться с этой семьёй, защитить её, как и он — найти меня. Он мог преследовать меня сколько угодно, но я не оставлю их и не позволю, чтобы с ними что-нибудь случилось.
Теперь они были для меня жизнью, а не только мгновениями бодрствования и ежедневными обязанностями. Нет, они были буквально жизнью, они представляли собой то единственное хорошее, что осталось в этом мёртвом мире. Они были яркими и полными жизненной силы и цвета. Они сияли добрым, чистым и прекрасным, и я никогда не отдам их.
— Мы ведь больше не будем бодаться, правда?
В груди Хендрикса гулко застучало сердце, и я поймала себя на том, что целую его грудь через рубашку, прежде чем смогла остановиться.
Я одурманила себя счастливыми мыслями и бабочками, которые вызывал Хендрикс в моём животе. Я ничего не могла с собой поделать. Он нуждался в поцелуе.
— Ты и я? — я рассмеялась, хотя его дыхание немного сбилось от моего жеста.
— Да.
— Я не уверена, что мы можем не спорить, по крайней мере, время от времени.
— Я о кратковременной потере друг друга, — он опустил голову так, что его губы коснулись моей макушки, его горячее и медленное дыхание запуталось в моих волосах. — Я больше не хочу ссориться из-за этого. Я не позволю этому случиться снова, так что нечего злиться на меня.
Я не могла сдержать весёлой улыбки: он был таким самоуверенным!
— Я верю тебе, — прошептала я со всей искренностью.
— Значит, ты простишь меня?
— Да, — мои глаза снова затуманились, и я крепче обняла его за талию. — А ты простишь меня?
— Да.
Он поцеловал меня в макушку и вздохнул, наслаждаясь совершенством нашего момента.
Всё снова было в порядке. И хотя я не думала, что кто-то из нас нуждается в прощении, и это была только наша взаимная тревога друг за друга, проявляющаяся в жарких спорах и возмутительном поведении, «Я прощаю тебя» было сказать намного легче, чем «Никогда больше не оставляй меня». Это было уж чересчур, слишком рано.
Даже если я имела в виду именно это.
Даже если это шепталось в каждом моём вдохе, в каждом ударе моего сердца.