Любовь и мороженое

Уэлч Дженна Эванс

Нет, об этом она тоже умолчала. Возможно, я стала жертвой особо изощренного плана похитителей детей? Стали бы похитители делиться с вами двумя кусками самой вкусной лазаньи на свете? И дали бы они ее рецепт, если бы вы настояли?

Говард прокашлялся, и я очнулась:

– Извините, э-эм… Нет. Она о вас не говорила. Соня кивнула, и по ее лицу невозможно было что-либо прочитать. Говард перевел взгляд с нее на меня:

– Ты, наверное, жутко устала. Хочешь с кем-нибудь связаться? Я написал твоей бабушке, когда сел твой самолет, но ты все равно можешь ей позвонить.

У меня на мобильном международный тариф.

– Я позвоню Эдди?

– Это твоя подружка, у которой ты жила?

– Да. У меня есть ноутбук. Я могу позвонить ей по «Фейстайм».

– Сегодня вряд ли получится. В Италии не такие уж современные технологии, и сегодня Интернет у нас очень медленный. Завтра придет мастер и все исправит, а пока не стесняйся, пользуйся моим телефоном.

– Спасибо.

– Кому вина? – спросил он, вставая из-за стола.

– Мне, пожалуйста, – ответила Соня.

– Лина?

– Э-э… Мне вроде как нельзя.

– В Италии вино пьют в любом возрасте, – улыбнулся Говард. – Здесь все немного иначе. Но я на тебя не давлю.

– Я пас.

– Скоро буду, – кивнул Говард и отправился на кухню. Секунд на десять в комнате повисла тишина, а потом Соня отложила вилку:

– Лина, я так рада, что ты к нам прилетела. Если тебе что-то понадобится, знай, я буквально в паре шагов от тебя.

– Спасибо, – ответила я, не глядя ей в лицо.

Взрослые слишком уж стараются окружить меня заботой. Им кажется, что их ласка сможет успокоить меня после смерти матери. Это одновременно и мило, и ужасно.

Соня бросила взгляд в сторону кухни и понизила голос:

– Слушай, ты не против завтра ко мне зайти? Я хочу тебе кое-что отдать.

– Что?

– Завтра поговорим. А сегодня постарайся тут освоиться.

Я покачала головой. Не собираюсь я осваиваться на кладбище. Я даже вещи разбирать не буду.

После ужина Говард отнес мой чемодан наверх:

– Надеюсь, тебе понравится твоя комната. Я сделал в ней ремонт пару недель назад, и, кажется, вышло довольно неплохо. Обычно летом я держу окна открытыми, чтобы в комнате не было душно, но ты можешь их закрыть, если хочешь. – Говард говорил так быстро, словно написал эту речь заранее. Он положил мои вещи у самой первой двери.

– Ванная дальше по коридору, я купил новое мыло и шампунь. Если тебе еще что-то понадобится, скажи, я завтра куплю.

– Хорошо.

– Я уже предупредил тебя, что Интернет у нас неважный, но, если хочешь рискнуть, подключайся к сети «Американское кладбище».

Подходящее название.

– А какой пароль от вай-фая?

– Стенабезвестипропавших. В одно слово.

– Стена без вести пропавших, – повторила я. – Это что такое?

– Часть мемориала. Гранитные стены с именами солдат, чьи тела так и не удалось найти. Показать тебе ее завтра?

– Не-е-ет, спасибо. Ну, я очень устала, так что… – Я попятилась к двери.

Говард намек понял и отдал мне свой телефон вместе с клочком бумаги.

– Тут написано, как звонить в Штаты. Сначала набери код страны, потом города. Если что-то не получится – обращайся.

Я засунула бумажку в карман.

– Спокойной ночи, Лина.

– Спокойной.

Он развернулся и пошел вдоль по

коридору, а я распахнула дверь и втащила чемодан в комнату. Наконец-то я одна! У меня гора с плеч упала от облегчения. И вот ты здесь, только ты и четыре тысячи твоих новых друзей, подумала я. У двери был замок, и я с удовольствием его повернула. Щелк. Только после этого я развернулась, готовая к зрелищу, которое Говард окрестил «довольно неплохо». И тут сердце чуть не выскочило у меня из груди, потому что… ого!

Идеальная комната. От симпатичной прикроватной лампы льется мягкий свет, кровать словно винтажная, а на ней – сотни декоративных подушек. У одной стены расположился окрашенный письменный стол, у другой – комод. Возле двери висело большое овальное зеркало. На прикроватной тумбочке и комоде стоят пустые рамки для фотографий – словно ждут, что я спрячу в них приятные воспоминания.

Эта комната так мне подходит! Как мог человек, которого я раньше никогда не видела, создать спальню моей мечты? Может, все не так плохо…

Вдруг в комнату ворвался ветер, и я обратила внимание на огромное открытое окно. Конечно, я забыла о важном правиле, которое сама придумала: «Если это слишком хорошо, чтобы быть правдой, то так оно и есть». Я выглянула в окно. Надгробья, похожие на ряды зубов, мерцали в лунном свете, и над кладбищем висела жуткая тишина. Такой вид испортит даже самую милую комнату.

Я отошла от окна и достала из кармана клочок бумаги. Пора затевать побег!

Глава вторая

Пускай Сэди Дэйнс – одна их худших людей на Земле, для меня она особенная. Ведь именно благодаря ей я познакомилась со своей лучшей подругой.

Эдди переехала из Сиэтла в Лос-Анджелес, когда мы перешли в седьмой класс. Однажды в раздевалке после физкультуры она услышала, как Сэди говорит своим подружкам, что некоторым нашим одноклассницам лифчики не нужны. Не будем кривить душой: в седьмом классе они нужны только одному проценту девочек. Но мне лифчик был особенно не нужен, и все понимали, что Сэди подразумевает меня. Я не обратила внимания на ее слова (то есть спрятала свою двенадцатилетнюю голову в шкафчик и сморгнула слезы), а вот Эдди поставила Сэди подножку на выходе из раздевалки. С тех пор мы с Эдди стали неразлейвода.

– Уйди, вдруг это Лина, – как будто на отдалении послышался голос Эдди. Наверное, она отнесла телефон от уха. – Алло? – сказала Эдди уже в микрофон.

– Эдди, это я.

– Лина! УАЙАТТ, ОТСТАНЬ! – раздались приглушенные крики, а после них – нечто похожее на мексиканскую битву на ножах. У Эдди три старших брата, и вместо того, чтобы с ней носиться, они пришли к немому соглашению видеть в ней такого же парня. Что сполна объясняет ее характер.

– Прости, – извинилась Эдди, снова взяв телефон. – Уайатт – идиот. Уронил мобильный на дорогу, и его переехала машина. Родители сказали, чтобы я давала ему звонить со своего. Да мне плевать, что с ним случилось, я не дам его друзьям-неандертальцам свой номер!