Любовь и ненависть
Шрифт:
вым и невредимым.
– Да, ты прав, брат, в такую погоду вернуться живым – это
чудо.
– Шанс не потопить судно – один на миллион.
– Да, еще обещают ухудшение погоды на следующей неделе.
– Дай Аллах, чтобы они вернулись живыми.
– Аминь.
Белькиз вернулась домой вновь опечаленной. Дома госпо—
дин Бора
спорили и кричали друг на друга. Мужчина твердил только
одно:
– Как только эта мерзавка родит этого щенка, ты сама
лично отдашь его той женщине.
– Нет, я ни за что не отдам своего внука нищей! – кричала
она.
– Нет, Сабиха! Ты отдашь его, этого ублюдка, Горкем! А если
ты этого не сделаешь, то представь, что будет с нами, с нашим
могущественным кланом? Он разрушится, как карточный дом,
и враги, словно стервятники, вцепятся нам в горло из—за этого
ублюдка. Ты готова все потерять, и даже свою жизнь, ради него?
Женщина увела свой печальный взгляд в сторону и, тяжело
вздохнув, промолвила:
– Хорошо, Бора, мы отдадим его Горкем. Но обещай мне, что
мы будем помогать ей в дальнейшем.
– Обещаю. Но прошу тебя, перестань менятъ свое решение
и свыкнись с тем, что этот ребенок не наш. Не нужно к нему
привыкать. У нашей дочери еще будут дети. Не волнуйся.
Господин Бора обнял госпожу Сабиха и добавил:
– Наша дочь испортилась из—за любви. Ну ничего, мы это
исправим.
2011 год. Осень. Турция. Ван.
Савашь был бледным и мокрым от пота. Ему казалось, что
он теряет свою единственную Бихтер. Он видел, как я свалилась
в пропасть, встала и пошла к нему, взяла за руку, вернула его
домой. В этот самый момент парень пришел в себя. Смотря на
господина Чинара, он испугался и стал спрашивать:
– Где я? Кто вы? Где Бихтер, Юсуф, Керим, Топрак и Мель—
тем? Где они?
Старик тяжело вздохнул и промолвил:
– Я Чинар. Так меня зовут. Парень, ты чудом остался жив,
я притащил тебя к себе в дом. Сам Всевышний даровал тебе
жизнь.
Хоть Савашь и был слаб, но, закрывая свои глаза, он все
вспомнил в мельчайших подробностях.
В памяти у него промелькнула та самая картина. Он не вы—
держал и заплакал, говоря лишь одно:
– Они все погибли из—за меня! Мой брат, друг, невестка
и племянница. Они умерли за мою любовь к одной девушке.
Она была помолвлена
семья умерла из—за меня.
Чинару от этих слов стало не по себе, он так же, как и Савашь,
заплакал, взял настойку и дал ее выпить молодому человеку,
успокаивая его. Он надеялся, что время залечит его раны.
Турция. Стамбул.
После попытки самоубийства я перенесла несколько серь—
езных операций. Я вернулась в этот кромешный ад нашей се—
рой жизни. Мое тело было онемевшим, глаза смотрели в одну
точку, руки и ноги были тяжелыми. От беспомощности я не
могла плакать, говорить и улыбаться, но слышала, о чем говори—
ли папа и госпожа Белькиз, слушатъ было противно, я от безыс—
ходности закрыла глаза.
Господин Мехмет говорил о том, что ему очень плохо, что
его дочь лежит здесь как будто мертвая, а он ничего не может
сделать. А госпожа Белькиз ответила:
– Господин Мехмет, не все еще потеряно. Доктор сказал, что
еще пара недель – и ваша девочка станет чувствовать свои
руки и ноги. А через месяц, дай Аллах, она сможет ходитъ снова.
На мое удивление, последние слова госпожи Белькиз меня
даже обрадовали, и настроение у меня поднялось.
Турция. Ван.
Тем временем Вурал прилетел в Ван. Мужчина приехал за
Асу, он подошел к дому, держа букет белых роз, постучал
в дверь. Девушка в это время разговаривала с сыном по теле—
фону. Услышав стук, она попрощалась с ребенком, открыла дверь
и увидела перед собой Вурала. Молодой человек улыбнулся
и промолвил:
– Ты ждала меня?
Девушка улыбнулась ему в ответ. Ее переполняли чувства.
Ей показалось, что если она прижмется к нему, то воспарит, как
свободная чайка в небе. Асу кинулась ему в объятия. Вурал
нежно обнял ее и прошептал ласково:
– Асу, как же я соскучился по тебе… Милая моя, любимая.
Счастливая девушка взглянула в глаза любимого человека:
– Если бы ты знал, как же я люблю тебя. Я думала, ты
больше ко мне не подойдешь… После того как ты ушел, ни
в чем не разобравшись.
Вурал прижал свой указательный палец к ее алым губам
и прошептал:
– Нам нужно с тобой серьезно поговорить. Но это позже.
Он стал ее целовать, и они, словно алая роза и утренняя роса,
слились воедино. Они спали, словно две окрыленные розы, пор—