Любовь и расчет
Шрифт:
Ник склонил голову над страницами своего дела, вытащил одну из них и нахмурился над другой, хотя точно знал, что на каждой из них написано. Как мог он ожидать, что она не изменит своего отношения к нему, когда он позорно изменил свое собственное?
«Поверьте, мисс Уэстбрук, я никогда не представлял себя в этой роли». Лишь усилием воли он запретил себе морщиться в зале судебных заседаний. Уже десятый раз с прошедшей ночи Ник заново переживал эти слова; видел ее удивление и испуг; испытывал снова и снова отвращение к себе из-за нехватки благоразумия и в первую очередь из-за
Он немало трудился все эти годы, чтобы превратить свою влюбленность в братскую любовь. И в значительной степени преуспел в этом.
Сияющая от восторга, что получила от тетки письмо, она шутила с ним в своей обычной кокетливой манере, но, когда они перешли на повышенный тон, он просто потерял голову.
«Что сделано, то сделано. Вылетевшее слово не вернуть назад. Кейт либо останется твоим другом, либо нет. Знает она твою тайну или не знает? Ты так глупо собираешься проводить время в зале суда, когда, возможно, этот барон наблюдает за тобой?»
Нет, так не пойдет. Хватит витать в облаках. Ник разгладил страницы дела и сосредоточил внимание на трибунах, за которыми стояли свидетель и обвиняемая.
Бог знает, что подумает Баркли об этом деле, если до этого никогда не присутствовал в уголовном суде. Некая мисс Мэри Уотсон обвинялась неким мистером Джозефом Катлером в краже при обстоятельствах, которые не делали чести ни одной из сторон. Можно сказать барону, что клиент барристера в подобных случаях должен представляться ему самим Правосудием, которое он всегда рисовал себе в облике женщины с повязкой на глазах и царственной осанкой вместо, скажем, этой неряшливой суетливой женщины, которая стояла перед ним в данный момент, время от времени обнажая кривые зубы в подобии улыбки. Вероятно, это Стаббс посоветовал ей стараться выглядеть подружелюбнее.
Она смотрелась такой же дружелюбной, как блохастая дворняжка, загнанная в угол. Ник позволил себе взглянуть на галерею, где обычно сидел Стаббс. Солиситор, несомненно, ждал этого взгляда. Он пожал плечами и покачал головой. Его большие глаза за стеклами очков смотрели умоляюще. Он воздел руки и снова их опустил.
По крайней мере обвинитель был не лучше обвиняемой, чтобы произвести благоприятное впечатление на присяжных. Мистер Катлер, очевидно, из желания придать себе подобие утонченности, едва занял место свидетеля, как тотчас достал серебряную зубочистку и пустил ее в дело, время от времени прерываясь, чтобы с вычурным взмахом руки объяснить, что ему известно.
— Она взяла мое кольцо стоимостью три шиллинга. — Катлер поднял обнаженную левую ладонь для придания своим словам более выразительной достоверности. — Кроме того, она забрала у меня все деньги. Три фунта банкнотами и восемь шиллингов монетами.
— Все деньги, что у вас были?
Джордж Керли, выступавший сегодня на стороне обвинения, относился к числу тех барристеров, которые считали, что каждое слово свидетельских показаний можно усилить интонацией своего собственного голоса. В данном случае, возможно, он был прав.
— И кольцо стоимостью три шиллинга. — Истец положил руку без кольца на перила стойки, чтобы присяжные могли хорошо
— Два шиллинга и шесть пенсов, которые у вас забрали без вашего ведома и согласия.
Керли отошел от свидетельской кафедры и снова резко повернулся к мистеру Катлеру лицом. Драматическое кружение его мантии совпало со словами «ведома и согласия». В запасе барристера имеется сотня подобных ухищрений и способов косвенного воздействия на присяжных без прямого к ним обращения. Но можно ли было винить его в этом? Без театрального представления присяжные просто прочитали бы дело для вынесения вердикта. Без актерского мастерства барристеру никак не обойтись.
— Нет, я не давал согласия и не давал ей денег, как и обещания дать. Она просто стащила их у меня, без моего ведома, украла.
Человек зажал зубочистку в зубах и перенес вес тела на пятки.
А вот в чем состояла суть конфликта: мисс Уотсон утверждала, что мистер Катлер заплатил ей шесть шиллингов за доставленное удовольствие, а следующим утром потребовал, чтобы она вернула деньги. Мистер Катлер полагал, что кампания была добровольной, никто никого ни к чему не принуждал. Показания мисс Уотсон звучали более правдоподобно, что позволяло надеяться, что и более мутное дело о трех фунтах, нескольких шиллингах и пропавшем кольце присяжные также решат в ее пользу.
Ник, в свою очередь, мог оказать ей в этом содействие.
— Мистер Катлер, — произнес Ник, когда Керли закончил с вопросами и, вернувшись к столу элегантной поступью, плавно опустился в свое кресло. — Констебль, производивший арест, указал, что у задержанной было с собой четырнадцать шиллингов и шесть пенсов в момент ареста и никакого кольца. — Ник тоже мог бы устроить шоу, уточнив сумму, глядя в бумаги. Он не чурался шанса произвести впечатление. Но его оппонент слишком надежно обосновался на театральных подмостках, чтобы его потеснить, так что Ник предпочел для контраста совершенно иной стиль.
Он стоял с сомкнутыми за спиной руками под углом к свидетельской кафедре, как бы сосредоточив все свое внимание на свидетеле и в то же время давая возможность присяжным лицезреть его профиль.
— Однако в соответствии с вашим утверждением он должен был доложить и о наличии трех фунтов, пяти шиллингов и шести пенсов? И кольце?
— Не обязательно, если она все припрятала, кроме указанных монет, — отсалютовал Катлер зубочисткой, подобно фехтовальщику, сделавшему удачный выпад.
— В самом деле. Но это выглядит как-то странно с ее стороны. Спрятать часть украденного, а часть оставить. — Короткая пауза, чтобы присяжные могли обдумать сказанное. — Констебль также обыскал ее комнату и, согласно его рапорту, других денег не обнаружил. Как не обнаружил и кольца. — Настало время покончить с колебаниями. Ник склонил голову. — Это было обручальное кольцо?
Слева от него Керли вскочил на ноги. Еще бы не вскочил.
— Вопрос не по существу данного дела.