Любовь и риск

Жеро Мишель

– Во всяком случае, мне кажется забавным, что вы будете играть роль наемного силача, обольстителя. Костюм гангстера в узкую полоску, мягкая фетровая шляпа, узконосые ботинки… гвоздика в петлице. Что вы скажете на это, дружище?

Мэтт слабо улыбнулся и замолчал. Встревоженная, Лили поняла, что обидела его, хотя и не знала почему. Он продолжал молчать, а она ждала ответа, уверенная, что он откажется. Мэтт пожал плечами и наконец сказал:

– Все, что угодно. Для меня это не имеет значения.

Все еще не

понимая его настроения, Лили спросила:

– Вы умеете танцевать?

– Вальс, фокстрот и несколько других бальных танцев. – Мэтт снова наклонился к кофейному столику и взял ручку. Красноречивый жест, говорящий о том, что ему надо работать. – В школе телохранителей мы учились танцам факультативно.

Лили с подозрением посмотрела на Мэтта:

– Я вам не верю.

– Но это правда. – Губы Мэтта изогнулись, словно он хотел улыбнуться, но не мог себе этого позволить. – Откровенно говоря, я хорошо танцую.

– Докажите это.

– Лили…

– Осчастливьте вашу клиентку. Помните – клиент всегда прав. Довольный клиент…

– Хорошо-хорошо, – прервал ее Мэтт и вскочил на ноги. – Я готов.

Он вышел на середину комнаты, глаза его потемнели, подбородок отливал синевой от короткой щетины, расстегнутый ворот рубашки позволял видеть черные курчавые волосы на груди. На нем все еще была портупея с пистолетом в кобуре. Мэтт поманил к себе Лили пальцем:

– Идите сюда.

По телу Лили вдруг пробежал холодок. Ей захотелось стать безрассудной. Она приняла брошенный им вызов, хотя внутренний голос все время твердил: «Будь осторожна… думай, думай!»

– Хорошо. – Лили с вызовом вздернула подбородок. – Докажите мне.

– Близкая позиция или на расстоянии?

– Как угодно.

– Никогда не обманывайте телохранителя, тем самым вы только теряете время.

– Близкая позиция, – с вызовом произнесла Лили. – Я предпочитаю более традиционную.

Мэтт привлек Лили к себе, и, когда он взял ее правую руку в свою левую, у нее перехватило дыхание.

Его поза была абсолютно совершенной. Да и сам он был само совершенство.

Их разделяли какие-то шесть дюймов. Лили подняла глаза и встретилась с его взглядом – пристальным, проницательным и спокойным.

– Но у нас нет никакой музыки, – заметила Лили.

– А зачем она нам? – Слегка наклонившись вперед, от чего она непроизвольно отшатнулась, Мэтт замурлыкал: – Бум-тик-тик… бум-тик-тик…

Лили рассмеялась и грациозно сделала первый шаг, подчиняясь его движениям.

– Бум-тик-тик?

– Так лучше запоминается.

От его дыхания у Лили защекотало за ухом, а по телу пробежала легкая дрожь. Под тонкой ночной рубашкой ее соски затвердели от болезненного желания. Она вдруг осознала, что почти раздетая и их отделяет друг от друга лишь узел на поясе ее халата.

И его «упаковка». Портупея, или «оснастка», как он изволил выразиться, –

потертая, темно-коричневая, пахнущая кожей. В том, что Лили танцует с человеком с пистолетом на бедре, было что-то не совсем обычное.

Она ощущала под своими пальцами игру его мускулов при движении, а его рука была теплой и сильной. Ей нравился сегодня его запах: такой мужской, такой земной, такой возбуждающий. Лили глубоко вздохнула и закрыла глаза, стараясь подавить в себе желание теснее прижаться к Мэтту, погладить его по спине, запустить пальцы в его короткие темные волосы, притянуть к себе его голову и слиться с ним в одном долгом поцелуе.

О Господи! Как жаль, что она протрезвела – теперь она не может отнести эти шальные мысли на счет мартини. Возможно, Пиппа была права: ее влечение к своему телохранителю было не больше чем к запретному плоду.

Однако Лили ничего не могла с собой поделать, она стала подпевать Мэтту: «Бум-тик-тик». Они кружили по комнате под импровизированную музыку, и Лили, не выдержав и поддавшись искушению, прижалась еще теснее к Мэтту. Он сразу же весь напрягся и стал сбиваться с темпа. Их взгляды встретились.

Не соображая, что делает, Лили не отводила взгляда. Ее губы были всего в нескольких дюймах от его губ, и только одна мысль билась в ее голове: «Поцелуй меня. Поцелуй меня. Поцелуй меня…»

– Мэтт, – тихо позвала Лили.

Он остановился, не выпуская ее из своих объятий, и спросил хриплым от волнения голосом:

– Что?

Сердце Лили бешено колотилось, кровь шумела в висках. Она открыла рот, чтобы спросить его о том, о чем хотела, но внезапное осознание того, что его лицо так близко от нее, быстро привело Лили в чувство.

– Ничего, – ответила она, вздохнув. – Просто у меня один из тех случаев, когда я сначала делаю, а уж потом думаю.

Словно ничего не случилось, она сделала вид, что желает продолжить танец, и погладила Мэтта по руке.

Он решительно, но не резко оттолкнул ее от себя:

– Я думаю, что вам лучше лечь спать, Лили.

Мэтт отвернулся и пошел к ближайшему креслу. Сев, он опустил руки между коленями и посмотрел на Лили.

Его лицо было непроницаемым, и она почувствовала внезапную враждебность и напряжение… напряжение, вызванное желанием, таким сильным и таким горячим.

Не глядя на Мэтта, Лили кивнула, чувствуя, что краснеет, и направилась в спальню. Уже на пороге ее Лили оглянулась и посмотрела на напряженную спину Мэтта, его широкие плечи, обтянутые рубашкой.

По его позе она поняла, что он злится, но его злость направлена не на нее, а скорее на самого себя.

Чувство вины охватило Лили. Он злится на себя, потому что перешел границы дозволенного, забыв о своем профессиональном долге. Лили подумала, к чему могут привести ее заигрывания.

– Мэтт, я…