Любовь и тайны, меч и порох
Шрифт:
Разговор временно прервался, подбежал лазутчик, одетый нищим мальчишка. Он осторожно приближался к польскому лагерю и собирал сведения. Просил милостыню, наблюдал, а затем возвращался с донесениями. Таких разведчиков из числа крестьянских детей набрался целый маленький отряд и они старались отслеживать движения польской и казачьей армий.
Наклонившись, Скопин-Шуйский стал выслушивать сообщение белобрысого мальчугана. Тот шепотом сообщил:
– Паны и казаки собрались в лагере, числом в тысяч двенадцать-пятнадцать, но далее не идут. Уже четвертый день стоят на месте, караулы
Князь махнул ручищей и щелкнул пальцами. Поклонившись, а затем шустро мелькая босыми, запыленными пятками, мальчишка отбежал от полководца. Она знал, что это приказ набирать хворост.
Якоб, согнав острием немецкой сабли несколько комариков, хмуро посмотрел на небо. Погода стояла ясная, никаких признаков дождя не наблюдалось. Самое начало лета, трава выглядела свежей и сочной. Особую нежность красок придавали бутоны пробивающихся полевых цветов.
Делагарди скрипучим голосом предложил:
– Думаю, пан Кернозицкий хочет дождаться подкреплений. Он уже обломал себе когти при штурме Новгорода и поэтому рассчитывает выманить нас подальше от северных баз и ближе к армии польского короля.
Скопин-Шуйский поглядел на наемника сверху вниз и глубоко пробасил:
– Римский Папа большие деньги выделил Сигизмунду для набора наемников со всей Европы. Они могут прислать подкрепления. К нам тоже подходят люди, но Михаил Шеин уже блокирован, а Москва в осаде. Если случиться измена и "царик" войдет в столицу, нам уже придется иметь дело с формальным монархом. Многие русские войска не захотят драться с тем, у кого в руках Кремль. Посему затягивать с походом на Москву опасно!
Делагарди, как опытный полководец, заметил:
– Вот именно! Поэтому Кернозицкий и отступил, а теперь роет лагерь. Хочет сам нас перебить. Или на засаду рассчитывает или Римский Папа и орден Иезуитов помогут при случае...
Скопин-Шуйский тоже поглядел на небо, перекрестился. Прошептал молитву и, видимо, принял решение. Тихо, но твердо он произнес:
– Нужно будет мне прибыть в Старую Руссу.
И похожим на шуршание листьев шепотом, добавил:
– Там у меня задумка хитрая есть.
Делагарди спросил тоже тихо, ибо и у деревьев бывают уши:
– С войском войдем?
Скопин-Шуйский отрицательно мотнул головой:
– Нет, мой визит должен пройти в тайне. Только несколько надежных воинов в охране.
Якоб не стал спрашивать, какая задумка у князя. Если тот не говорит, значит, знать не обязательно. Когда надо, Скопин-Шуйский сам скажет.
Молодой полководец слез с коня и решил немного пройтись пешком. Тяжело провести весь день в седле.
Высокий, мощный человек, косая сажень в плечах, но шагает даже в доспехах легко. Не выродились еще богатыри на Руси! Серебристый, почти с человеческий рост меч подчеркивал его значимость.
Скопину-Шуйскому нравится свой клинок, им он владеет лихо и ловко. Для своего веса князь очень подвижен, шаг быстр и широк.
Слегка растянувшись, отряд миновал поле и вступил в березовую рощу. Михаил рубанул мечом по зарослям крапивы. Он представил себе, что армия ляхов попала под богатырский меч. И с каждым взмахом слетают срубленные неприятельские
Самое главное - не проигрывать битву, чтобы народ не впал в отчаяние. Василий Шуйский не слишком умен и любим толпой, а его брат Дмитрий - тем более. Но даже одно поражение может привести к тому, что изменники-бояре откроют Лжедмитрию ворота столицы.
Кернозицкого нужно обмануть и выманить из удобной позиции, разбить до подхода дополнительных сил. Для этого, Скопин-Шуйский замыслил достаточно простой и вместе с тем хитрый план.
Считается, что Старая Русса готова открыть ворота князю Михаилу и поддержать освободительное движение против интервенции ляхов. Но если переговорить с местным градоначальником и влиятельными горожанами, чтобы они как бы отказались признать Михаила Скопина-Шуйского большим воеводой, а присягнули Лжедмитрию.
Как поступит тогда Кернозицкий? Скорее всего, самолюбивый польский пан захочет воспользоваться моментом и ударить по армии князя, рассчитывая зажать его между двумя огнями.
Сейчас силы примерно равны, но подход подкреплений даст преимущество в числе ляхам. Кроме того, часть сил князя - это пешее ополчение, вооруженное лишь дубинами и рогатинами. Так захочет ли Кернозицкий делиться славой с другими панами-воеводами, если у него, как он думает, все козыри на руках?
Перед глазами Скопина-Шуйского замаячило несколько крепких хат крестьянского хутора. Высокая, стройная девушка, со светлыми длинными волосами, держа на плече большой кувшин, быстрыми шагами направилась к князю. Подул ветер, и волосы красиво развивались под свежими весенними порывами. Девушка хороша, выражение ее лица гордое, хотя она босонога и в простом крестьянском платье, только более коротком, чем диктовали правила приличия позднего средневековья.
Со снисходительной улыбкой, словно перед ней был не большой воевода, а проголодавший деревенский пастушок, она протянула кувшин князю и ласково произнесла:
– Молочка не желаете князь-батюшка?
Шуйский с улыбкой принял кувшин, любуясь на статную диву. Ее красота была особой, здоровой, странно грациозной, когда относительно тонкий стан не скрывало платье с грубого холста. А то, что ее ножки открыты выше колен - так это чудесно. Они у нее загорелые и очень изящные, даже в древнегреческих статуях лучше не встретить.
Удивительная девушка! Князю показалось немного странным, что такая смуглая кожа у девушки с идеально гармоничным славянским лицом, красивый, сочный загар в самом начале лета.
Князь отпил изрядно, молодой богатырь любил хорошо покушать, а сейчас, после пешей прогулки, аппетит разыгрался. Но князя больше интересовала девушка. Конечно, замуж простолюдинку князю царского рода - а может, даже будущему царю - брать не пристало. Но девица такая, что залюбуешься.
Михаил, передавая наполовину опорожненный кувшин, спросил: