Любовь и верность
Шрифт:
– Да. – Оливер провел у ее кровати некоторое время, признаваясь Мэри в том, что флиртует с лакеем Алека. Мэри спросила себя, почему этому мальчику всегда нужно содействие, но решила, что это не ее дело. У Оливера могли быть свои приключения и путешествия, пока он будет осторожен. Она не хотела, чтобы Алек увольнял своего лакея, – у него и так осталось мало прислуги.
– Отлично! Догадываюсь, что мне лучше улизнуть отсюда, пока коридоры не наполнились людьми. Встретимся в вестибюле. Ты будешь готова к десяти часам?
Она может быть готова прямо сейчас, если Алек захочет, чтобы она ехала во влажной,
Но не успела она согласиться, как в коридоре раздался жуткий вой, и зазвонили звонки.
– Пожар! – Схватив Мэри, Алек бросился к двери.
Мэри принюхалась.
– Я даже не чувствую запаха гари. – Она приложила руку к дереву, но оно было комнатной температуры. – Поставь меня на пол. И разбуди Оливера.
В этом не было необходимости. Оливер ворвался в ее комнату через смежную дверь, одетый лишь в красивый китайский халат. Увидев Алека в помятом вечернем костюме с Мэри на руках, Оливер споткнулся.
– М-да… Доброе утро! Давайте, что ли, эвакуироваться. Но думаю, это я должен нести Мэри. Я все-таки ее брат, и все такое. Или предполагается, что я ее брат.
Мэри закатила глаза.
– Никому не надо меня нести, – сказала она. – Алек, поставь меня на пол. Оливер, принеси мои тапочки – они под кроватью.
Надев удобную обувь, Мэри бегом побежала с мужчинами к лестнице. Алек крепко держал ее за одну руку, Оливер – за другую. Пронзительная сирена и бесконечные звонки свое дело сделали. Другие кое-как одетые гости отеля – некоторые с чемоданами в руках, – спотыкаясь, спускались следом за ними. Сотрудники гостиницы с заспанными глазами направляли их к двустворчатым дверям, ведущим к покатому газону.
Как только они вышли из здания, все показалось абсолютно нормальным в туманном утреннем свете. Из окон не вырывалось пламя, дыма не было видно. Но куда больше здания Мэри заинтересовали ее знакомые гости, которые в нижнем белье вовсе не походили на титанов общества или промышленности. Некоторые леди и джентльмены забыли надеть свои парики и зубные протезы, а в одном случае – брови. Некоторые успели закутаться только в простыни. Мэри подумала о том, как хорошо, что ни у кого в толпе нет с собой фотоаппарата.
– Что происходит? – спросил Алек у молодого официанта, который, кажется, присматривал за их частью газона.
– Одна из горничных заметила огонь около люкса в башне, – ответил молодой человек. – Никаких повреждений не обнаружили, только немного обгорели ковер да дверь, однако старый Прескотт решил, что на всякий случай все же стоит включить сирену. Ее довольно быстро выключили, но каждый угол сейчас проверяется. Сегодня придется делать чертовски много выплат. Люди вроде вас не любят, когда прерывается их отдых.
– И кто может обвинить нас в этом? Но я не думаю, что вам придется расплачиваться, – дружелюбно проговорил Алек.
– Прескотт деньгами не швыряется, это уж точно, – фыркнув, промолвил официант. – Мне надо помогать матери и сестрам, а в наших краях работу найти трудно.
– Что скажете насчет Рейнберн-Корта? – поинтересовалась Мэри.
– Работать на убийцу?! Я ни за что бы не согласился. Кстати, забавно – он только на время у нас остановился, а загорелся именно его номер. Это дело рук самого Господа, я уверен. Молния, бьюсь об заклад.
Мэри
– Ты забрал у него не все ключи, – сказала она.
Глава 23
Дьявол! Когда Алеку позволили вернуться в здание, его носки совсем вымокли от росы, но он направился прямо в свой номер вместе с менеджером отеля. Выяснилось, что не только лак обгорел на входной двери да ковер представлял собой кучу обгоревших лохмотьев, – еще одно возгорание было устроено у задней двери, выходящей на пандус, откуда прислуга заходила в его люкс. Таким образом, оба выхода из его номера были заблокированы, и если бы Алек находился в нем, его единственным шансом спастись от пожара было бы выпрыгнуть из окна находящихся на верхнем этаже покоев. Прескотт заходился в словах благодарности. После непредвиденных осложнений прошлого вечера обоим было понятно, что произошло.
Мак тоже не спал в гардеробной комнате – слава Богу. Алек видел его в добром здравии на лужайке – он закутался в покрывало, как в римскую тогу. Алек решил, что это не его дело, в чьей постели его лакей провел ночь, – большая удача, что они оба до сих пор живы.
– Разумеется, я переведу вас в другой номер, даже если для этого придется переселять кого-то, – сказал Прескотт, нервно потирая руки.
– В этом нет необходимости: семейство Арден и я – мы утром уезжаем, – сообщил Алек. К тому же репутации отеля не повредит побеспокоить гостей еще больше, чем они уже были побеспокоены. – Вам повезло, что горничная вовремя заметила пожар. Я бы хотел потолковать с ней, если можно.
– Конечно-конечно! Одна из наших девушек как раз несла наверх поднос с ранним завтраком, – сообщил Прескотт. – Наши сотрудники обучены реагировать на каждую экстраординарную ситуацию. Она все сделала правильно.
В том числе унесла поднос, который, должно быть, уронила, когда принялась засыпать огонь песком из ведра, стоявшего как раз для подобных случаев в коридоре. На мокром ковре осталось всего несколько пятнышек, свидетельствующих о том, что кто-то заходил сюда.
Алек порылся в кармане в поисках ключа от номера. Дверная ручка все еще была теплой на ощупь. В гостиной все оставалось так же, как было, когда он отправился на карточный вечер, даже бокал с недопитым виски стоял на столе. Мак прислуживал на вечере и, должно быть, не вернулся, чтобы сделать уборку, потому что впереди у него было собственное приключение.
– Сообщите в гараж, чтобы мой автомобиль подготовили и подали ко входу к десяти часам, – приказал Алек. – Нам также понадобится экипаж для багажа, моего лакея и брата мисс Арден. Мой «пегас» рассчитан только на двоих, а я не желаю, чтобы они задерживались здесь дольше необходимого.
– Разумеется, милорд.
– И вы сообщите мне, если Бауэр вернется, чтобы устроить тут еще какие-нибудь неприятности.
Прескотт яростно закивал.
– Мы прогоним его с территории отеля, – сказал он. – Мне не нужны неприятности с властями, лорд Рейнберн. Одного пожара достаточно для того, чтобы наши пациенты растревожились. А ведь мы всегда принимали все меры для того, чтобы они чувствовали себя в безопасности. Понять не могу, что заставило этого человека поступить таким образом.