Любовь и война Майкла Фрейзера. Книга 2. Сад земных наслаждений.
Шрифт:
– Да мне не очень и надо!
– Своих предков надо знать в лицо, девочка моя! Иногда это знание может здорово пригодиться!
И он действительно позвонил, только не Фреду, как намеревался вначале, чтобы узнать точную дату рождения Марка Гершеля, а семейному адвокату:
– Мистер Донован?
Это уже был четвертый Донован из конторы "Донован и К", обслуживающий их семью, и вековой опыт взаимоотношений доказывал, что ему можно доверить любую тайну.
– Я хотел бы, чтобы к завтрашнему дню вы приготовили новый текст моего завещания. В раздел посвященный моим детям нужно включить имя Марка Гершеля, родившегося в 1942 году в городке Полярный в СССР. Точный адрес
– Что именно получит Марк Гершель?
– если Донован и был удивлен, то не подал виду.
– Точно такую же долю семейного имущества, что и все мои дети! И это обстоятельство должно стать известно семье только в случае моей смерти.
– Хорошо! Завтра же документ будет готов для подписи.
Майкл облегченно вздохнул. Этого вполне достаточно, раз уж так распорядилась судьба, что его самый умный и талантливый ребенок родился от случайной связи с неказистой еврейкой, да ещё где-то на краю света.
Надо же, тетушки и после смерти не только умудрились уличить его в адюльтере, но ещё и помогли докопаться, чем закончилась эта связь для непутевого племянника!
ЭПИЛОГ.
Музей Прадо встретил американцев серыми колонами парадного входа, цветом совсем под стать хмурому осеннему дню, в который супруги Фрейзеры посетили Мадрид. Один из самых знаменитых музеев Европы располагался на одноименной аллее, созданной в эпоху Просвещения - Прадо де Сан Херонимо.
– Мой плюшевый барашек,- нежно сжала Памела локоть супруга,- никогда бы не подумала, что ты захочешь посетить это очаровательное место!
– Очаровательное?
– Майкл брюзгливо окинул взором приземистое здание.
– О вкусах не спорят! Меня интересует коллекция картин Веласкеса. Особенно "Менины"!
Он соврал, да ещё и сам толком не понял - зачем? Жена вполне предсказуемо удивилась.
– Насколько мне известно, ты всегда предпочитал импрессионистов!
– Мои интересы, дорогая, простираются несколько шире!
Памела иронично покосилась на мужа, но не стала уточнять, что скрывается за понятием "шире".
Не смотря на демонстрируемый интерес к Веласкесу, Майкл упорно протащил свою упирающуюся супругу не только мимо шедевров испанской, но и итальянской, фламандской и немецкой живописи. Его интересовала нидерландская школа.
– Милый, такое ощущение, что ты заключил пари, с целью поставить мировой рекорд по самому быстрому пробегу по залам Прадо! Что в таких условиях можно увидеть - темнеющую рядом с позолотой рам череду чьих-то лиц? Как будто смотришь из окон быстро несущегося экспресса!
– возмутилась запыхавшаяся Памела.
– Куда мы так спешим?
Но Майкл уже нашел, что искал, и замер напротив знаменитого триптиха.
Он не раз видел репродукции этой работы Босха, но почему-то не ожидал, что изображение настолько велико (приблизительно четыре на два с небольшим метра). Конечно, ни одна, даже самая удачная литография не могла передать ощущения времени и загадки, которыми была пропитана каждая деталь старинного триптиха.
Сюжет вроде бы ясен - левая створка была посвящена созданию мира, правая же с причудливой жестокостью изображала мытарства грешников после смерти. Но вот центральная часть...
"Luxuria" - грех сладострастья. Трудно представить, что когда-то подобное изображение украшало алтарь католической церкви в средневековых Нидерландах.
Залитое явно неземным светом пространство было заполнено толпами веселящихся и приятно проводящих время обнажённых мужчин и женщин. Здесь действительно присутствовали все наслаждения, которым могут предаваться люди - насыщение несоразмерно
Странный сюжет - почему же старый герцог считал его отражением реального мира, в котором живут все люди?
Майкл немного подумал и вдруг пришёл к выводу, что Кентсом, скорее всего, заселил триптих другими сюжетами и другими людьми, которые сделали его жизнь счастливой.
Фрейзер присел на скамью напротив картины и попробовал сделать то же самое - всадников заменили самолеты летного шоу, озеро - теннисный корт. А среди призрачных обнаженных фигур появились вполне реальные, одетые фигуры дорогих ему людей. В саду среди диковинных деревьев разместились Памела и дети. То там, то здесь вспыхивали фрагменты из дорогого сердцу прошлого - тетушки, вяжущие шарфы, толстуха Люба, чистящая картошку, вскарабкавшаяся на его постель девочка Маша из русского госпиталя, читающий биржевые сводки отец. Улыбался Джо. Стив Фарр в замасленном комбинезоне готовил к вылету "Галл", а Луиза Соломоновна в халате с драконами и папиросой во рту раскладывала карты по плюшевой поверхности стола. Мать, зашедшая перед сном в детскую поцеловать их с Фредди. Нашла здесь свое место даже Анинья, постукивающая каблучками по безлюдной утренней мостовой Баийи. Все новые и новые люди выплывали из тумана забвения, наполняя своими фигурами центральную часть триптиха, не было среди них только одной - Хелен.
Эта девушка не сделала его счастливым. Мало того, воспоминания о первой жене даже десятилетия спустя, вызывали в нем острейшую боль. Но Майкл четко осознавал, что без Хелен не было бы самых главных людей и событий в его жизни - Эдварда и Мэйбл, Кентсома, Битвы за Англию, Заполярья и Бурдшира, и самое главное, не было бы величайшей удачи в его жизни - Пэм!
Понадобились кровь и страдания, смерть и разрушение всего привычного мира, чтобы на его обломках появилось то чувство бесконечной любви и нежности, которое он испытывал к жене. Чувство, на которое Майкл был просто неспособен до гибели Хелен и двух малышек.
Кстати, жена терпеливо ждала, когда он насмотрится на триптих, но Майкл отчетливо ощущал - ей не нравится его пристальное внимание к Босху.
– Как тебе "Сад земных наслаждений"?
– счел он нужным обратиться ко второй половине.
Пэм хмуро фыркнула.
– Причем здесь "земные наслаждения"? Так картину назвали уже современные искусствоведы!
– Ты не согласна с ними?
– Нет! Я считаю, что перед нами изображение рая!
Рай? Майкл удивленно рассмеялся.
– Пэм, старушка, неужели, по твоему мнению, люди в раю предаются таким грехам?
Жена снисходительного глянула на неожиданно развеселившегося супруга. У Майкла иногда создавалось впечатление, что для Пэм он просто милый несмышленыш.
– Ну, во-первых, я не вижу, здесь ничего безобразного, чтобы говорило об осуждении греха. И, следовательно, теряется весь смысл сюжета "Luxuria"! Во-вторых, Босх, как и все самовлюбленные мужчины, создавал картину рая, руководствуясь собственными представлениями о блаженстве. А в-третьих, мой плюшевый барашек, неужели ты не видишь очевидного - все персонажи обнаженные!