Любовь и война

Хэган Патриция

Китти посоветовала ему не беспокоиться на этот счет.

– Я пойду работать в полевой госпиталь. Единственное, о чем я прошу, – сообщить в штаб генерала Джонстона о моем прибытии. И я уверена, что Натан сразу же разыщет меня.

Итак, они двигались в сторону Атланты, по красноватым глинистым холмам, покрытым густым пороховым дымом, то и дело останавливаясь из-за возникавшей на пути перестрелки. И вот, еще не совсем осознав, что пересекла границу боевых действий, Китти угодила в самый их центр. Майор Бойскин дал ей сопровождающего, чтобы помочь добраться

до госпитальных палаток.

Вскоре они оказались в густом лесу, заполненном сотнями несчастных, страдавших от ран. Здесь расположился полевой госпиталь.

– Вот женщина, которая умеет ухаживать за ранеными, – сообщил провожатый в ближайшей палатке. – Она полностью в вашем распоряжении. – И он поспешил унести ноги из этой юдоли страданий и вернуться к бравому майору Бойкину.

– Черт, приступайте к работе немедленно! У нас катастрофически не хватает рук, и любая помощь окажется кстати! – услышала она строгий голос…

Воздух сотрясали звуки разрушения и смерти. Вдалеке рвались снаряды. Рявкали пушки. Оглушительно орали солдаты, идущие в атаку. Война продолжалась. И Китти снова была вовлечена в эту войну и тяжело трудилась, стараясь помочь увечным, утешить обреченных, уменьшить боль от ран – словом, заботилась только о других и не думала о себе.

День сменился ночью, и наступил рассвет – Китти потеряла счет времени. Воздух все время оставался одинаково влажным и душным от вони и дыма. Ее платье была перепачкано кровью, волосы свисали на лицо, и она то и дело пыталась откинуть с глаз мешавшие пряди. В краткий миг затишья помогавший перекладывать раненых солдат протянул ей тоненькую шелковую ленточку.

– Вы бы подвязали волосы хоть этим, мэм, – почтительно промолвил он. – Я же вижу, как они вам мешают.

Устало улыбнувшись, она взяла розовую ленту и спросила:

– Зачем вам на войне эта розовая ленточка, солдат?

Тот закусил дрожавшую губу. На вид мальчишке было лет шестнадцать-семнадцать, а веснушки на переносице и щеках до боли напоминали лицо погибшего Энди.

– Моя девушка, – еле слышно отвечал он. – Это она мне прислала. Да только сейчас вам она нужнее, чем мне.

– Не беспокойтесь, я обязательно вам ее верну, – заверила Китти. – А не то она может обидеться, что вы дали ее ленточку другой. – И она лукаво подмигнула в надежде хотя бы на миг развеять ужас и мрак окружавшего их мира.

Однако мальчик лишь вздрогнул, и на глазах у него выступили слезы:

– Вряд ли она об этом узнает. Она погибла. Янки убили ее, когда налетели на нашу деревню в северной Джорджии.

– О, как мне жаль… – только и смогла растерянно пробормотать Китти.

Когда от усталости она еле держалась на ногах, врач приказал отвести ее палатку, отведенную для отдыха медицинского персонала. Едва превозмогая боль в натруженных ногах, Китти опустилась на койку. Стоило прикрыть глаза, и перед нею поплыли изувеченные, окровавленные тела, оторванные руки и ноги, горы трупов, покрытые ненасытными мухами… Казалось, само душное июльское небо покраснело и стало липким от крови, как жирная глина под ногами. Куда ни кинь

взгляд – смерть, страдание, горе. Неужели кошмару не будет конца?!

Кто-то смущенно кашлянул. Китти выпрямилась и увидела солдата с фляжкой, наполовину полной янтарной жидкости.

– Мисс Китти, я знаю, что леди не пьют, но сейчас это могло бы поддержать ваши силы.

– Возможно, – криво улыбнулась она в тусклом свете масляной лампы, едва рассеивавшей душный мрак. – Но лучше приберечь его для раненых! Похоже, хлороформ у нас на исходе!

– У нас есть немного горячего кофе из жареных орехов. Конечно, не очень-то вкусно, но все же лучше, чем ничего.

В этот момент кто-то кашлянул за ее спиной. Резко обернувшись, Китти увидела Натана, прижимавшего к лицу надушенный платок.

Ее губы задрожали и беззвучно шевельнулись, прошептав его имя.

– Кэтрин, ради всего святого, скорее прочь отсюда! – И он поволок ее за руку вон из палатки.

– Эй, куда же вы?! – окликнули ее изнутри. – Мисс Китти, вы нам нужны…

– Ну, уж нет, черт побери! Она идет со мной! – рявкнул Натан. Обессиленная, покорная, она следовала за Коллинзом, пока каким-то чудом им не удалось найти клочок земли, не занятый ранеными.

Сильные руки сжали ее в объятиях. Еще в палатке Китти успела заметить, что Натан почти не изменился. Его мундир по-прежнему сиял чистотой. Майор, как всегда, являлся образчиком бравого офицера и джентльмена.

– Я столько дней искал тебя, Кэтрин, – зашептал он, касаясь губами ее щеки. – Господи Боже, как ты здесь оказалась?! Что ты здесь делаешь?!

– Я тоже искала тебя, Натан. Мое место рядом с тобой, – просто сказала она.

– Слава Богу, ты цела! – торопливо поцеловал ее Коллинз. – Но тебе не следует здесь оставаться. Я получил личное разрешение от генерала Джонстона самому препроводить тебя до дома, где ты и будешь ждать меня!

– Нет, Натан, – возразила она. – Я здесь нужнее!

– Черт побери, я знаю это без тебя! – воскликнул он. – Но женщине не место на поле боя! Кэтрин, ты что, не видишь, как здесь опасно?!

– Ох, Натан! – прошептала Китти сквозь слезы. – Я так хочу помочь Конфедерации! Сидеть дома сложа руки не по мне!

– Скажи мне честно, – легонько встряхнул ее Натан, – ты меня любишь?

– Я… не знаю, – вырвалось у нее. О, она знала, что хотела бы его любить, любить всем сердцем, чтобы забыть Тревиса Колтрейна, чтобы возвратить те дивные надежды и мечты, что делила с ним в мирное время. Возможно ли это? Она не знала, она могла лишь надеяться.

– Кэтрин, если ты меня любишь, то сделаешь так, как я скажу. Я сейчас же увезу тебя отсюда, вытащу из этого кошмара. С нами отправится небольшой отряд из моих людей. Мы сможем обернуться дня за три. Ты могла бы пожить с моей матерью. Она пишет, что в нашем доме собираются женщины со всей округи, чтобы щипать корпию, готовить бинты и все такое. Ты бы могла помогать им, чтобы не сидеть без дела. Но если ты сейчас откажешься, то, как бы я сильно ни любил тебя, мне придется просто повернуться и уйти – раз и навсегда!