Любовь императора: Франц Иосиф
Шрифт:
Между тем баварское семейство чрезвычайно взбудоражено всеми этими событиями. Герцогиня Людовика не слишком хорошо понимает, что же происходит в действительности. Как и до всех остальных, до неё доходят весьма противоречивые слухи о состоянии здоровья дочери, и поэтому она решает послать в Вену супругов Таксис, которые должны выяснить, что же действительно правда в распространяемых слухах. Макс Таксис остаётся с Францем Иосифом и принимает участие во всех охотах императора, а Элен отправляется на Корфу к большой радости Елизаветы. Впервые со времени своего замужества сестры проводят вместе довольно продолжительное время. Императрица находит удобный случай, чтобы открыть сестре свою душу и объяснить, чем вызвана её болезнь и уже повторное бегство из родных мест. Элен предлагает себя в качестве посредницы, в конце сентября возвращается в Вену и подробно рассказывает обо всём Францу Иосифу.
То, что Елизавета опять так далеко, в чужой стране, крайне неприятно императору. До него доходят слухи, что весь свет объясняет эти необычные события причинами, разъяснять которые, даже если они не соответствуют действительности, ему неловко. Не говоря о любви к жене и о желании мирно жить с ней и с детьми и после
Император и императрица приходят к соглашению. Она переберётся в пределы монархии, но пока отправится в Венецию, куда к ней вскоре приедут дети, разумеется, без эрцгерцогини Софии. Остров Корфу, подобный неувядающему саду, очень нравится императору, но его больше интересуют фортификационные сооружения англичан. Удовлетворённый, Франц Иосиф возвращается домой. Теперь всё наверняка опять уладится; в Венецию он может ездить гораздо чаще, а пребывание там императрицы можно было бы использовать и в политических интересах. Уже слишком много разговоров о том, что после потери Ломбардии в Вене задумали обменять или продать Венецию.
26 октября паровой фрегат «Лючия» с Елизаветой на борту прибывает в Венецию. Рудольфа и Гизелу привозят в Венецию 3 ноября 1861 года. Встреча проходит очень трогательно, и Елизавета совершенно счастлива. Сразу же по прибытии детей возобновляются недоразумения с обер-гофмейстериной графиней Эстерхази, получившей от эрцгерцогини Софии инструкции о том, как обращаться с детьми во время пребывания в Венеции. Елизавета не согласна с этими инструкциями.
В конце месяца приезжает и Франц Иосиф. Ему, как и жене, приходится убедиться в холодности, какую проявляет к монарху население города. Он видит, что люди ведут себя спокойно лишь потому, что их сдерживают силой оружия, а в общем они презирают австрийское господство. Когда Франц Иосиф высказывает наместнику своё удивление тем, что венецианское дворянство избегает императорскую чету, предпринимается попытка побудить аристократов нанести визит во дворец. Ведь это их долг в отношении первой дамы империи. Однако всё безрезультатно. Елизавета начинает чувствовать себя в Венеции неуютно. Её здоровье не улучшается. Неразрешимый антагонизм с обер-гофмейстериной Эстерхази, которую ей никак не удаётся привлечь на свою сторону, тоже досаждает Елизавете, и в конце концов она добивается, чтобы император убрал графиню, заменив её прежней придворной дамой Паулой Беллегарде, успевшей к тому времени выйти замуж за графа Кенигсэгг-Аулендорфа. Граф одновременно становится обер-гофмейстером императрицы. Эрцгерцогиня София, разумеется, воспринимает эти перемены как личный выпад против себя...
В марте император Франц Иосиф снова навещает в Венеции свою супругу. От нечего делать Елизавета нашла себе вовсе небольшое развлечение. «Я задумала сделать альбом красавиц, — пишет она двоюродному брату, — и теперь собираю для него портреты женщин. Прошу тебя прислать все красивые лица, какие только сможешь раздобыть у Ангерера и других фотографов...» Впоследствии возникает просьба к министру иностранных дел организовать с помощью австрийских послов в разных странах розыск фотографий красивых женщин соответствующих стран и присылку их императрице. Рехберг передаёт это поручение дальше, замечая при этом послу в Константинополе, что помимо изображений восточных красавиц императрице хочется в первую очередь получить фотографии красивых женщин из турецких гаремов. Это замечание повергло дипломата в сильнейшее замешательство. Ведь добывать такие фотографии просто опасно для жизни, поскольку обычай запрещает это. Впрочем, ни один человек не верит ему, что эти фотографии действительно требуются для его императрицы и повелительницы. Тем не менее кое-что в этом роде раздобыть удаётся. (Часть альбомов с этой коллекцией императрицы находится в её музее в Будапеште, среди фотографий — и присланные Прокешем из Турции. — Примеч. авт.). Посол с улыбкой думает, что, возможно, императрица собирается в конце концов сравнивать изображения этих красавиц, собранные со всего света, со своими собственными восхитительными портретами, действуя как в знаменитой сказке: «Свет мой, зеркальце, скажи... кто на свете всех милее, всех румяней и белее?»
Во вторую неделю апреля в Венецию приезжает герцогиня ин Байерн. Она хочет сама убедиться, как обстоит дело со здоровьем дочери. Людовика уже давно слышит, что дело тут не в лёгких. Император приезжает ещё раз в мае. Затем Елизавета в сопровождени герцогини возвращается на родину и, стремясь избежать матери Франца Иосифа в Вене, направляется в Райхенау. Туда же направляется и гофрат Фишер, знающий императрицу с детства и всегда считавший, что состояние её здоровья было оценено неправильно. Он находит, что Елизавета страдает значительным отливом крови и, поскольку её лёгкие не задеты, пребывание на юге ей отнюдь не полезно, а гораздо больше показано ей лечение ваннами в Киссингене. Императрица, красота которой страдает от припухлостей, больше доверяет доктору Фишеру, и таким образом принимается решение — 2 июня сразу из Райхенау ехать лечиться ваннами в Киссинген. Елизавета склонна относиться к любой болезни серьёзнее, чем следует. Это затрудняет работу врачей, которые во время обследований неизменно убеждаются, что, в сущности, она отлично сложена и что полное восстановление здоровья
14 августа Елизавета неожиданно приезжает в Вену. Вена устроила императрице сказочный приём. Радость и восторг по поводу её возвращения таковы, что придворное общество рассматривает их как неуместное изъявление чувств, которое, возможно, предназначается либерально настроенной императрице в упрёк реакционной матери императора. И всё же в атмосфере венского двора Елизавета чувствует себя на первых порах ещё столь неуютно, что когда её брату Карлу Теодору приходит пора уезжать, она приглашает к себе сестру, королеву Неаполя. Но та для неё теперь неподходящая собеседница: сетованиями на свой неудачный брак сестра только нервирует императрицу.
Елизавета успела забыть, что предписывает этикет, и живёт как ей заблагорассудится. Придворные дамы замечают это, им трудно смириться с таким самовольством, и они следят за каждым шагом императрицы. «Она не желает, чтобы её сопровождали, — сообщает из Шёнбрунна придворная дама Элен Таксис своей приятельнице Каролине Вимпффен-Ламберг 15 сентября 1862 года, — она очень часто выезжает и прогуливается пешком с Его величеством, а если он отсутствует, остаётся одна в запертом саду в Райхенау. Впрочем, слава богу, что она дома и не собирается уезжать, а это самое главное. С ним она очень дружелюбна, разговорчива и естественна, по крайней мере в нашем присутствии, а наедине у них, пожалуй, бывают разногласия, иногда это проскальзывает. Выглядит она великолепно, совсем другая женщина, сильная и загорелая: как следует ест, прекрасно спит, корсет вовсе не носит, ходить может часами. Можно надеяться, что императрица теперь полностью восстановила своё здоровье, и её окружение особенно жаждет размеренной, упорядоченной жизни.
Император Франц Иосиф делает всё, чтобы жизнь его жены на родине была как можно приятнее, он — сама предупредительность, он достаёт ей самых лучших лошадей, исполняет любые желания Елизаветы. Если только в ближайшие годы её здоровье полностью восстановится и эрцгерцогиня София станет немного сдержаннее, всё ещё может уладиться.
Глава шестая
Императрица Елизавета постепенно начинает опять привыкать к придворной жизни. В середине февраля впервые за последние три года она появляется на балу при дворе, на который приглашено всего двести пятьдесят персон. Все удивлены и обрадованы цветущим видом императрицы. Но сплетни и пересуды за её спиной не утихают. Она же, излишне впечатлительная, склонна усматривать злой умысел даже там, где его нет и в помине. Императрица Елизавета переходит допустимую грань в своём нерасположении ко многим представителям высшего австрийского дворянства и в результате наживает себе врагов. Мало-помалу при венском дворе вокруг неё складывается атмосфера отчуждённости, которая словно сама собой заставляет её искать поддержки у венгерской аристократии. Венгерская сторона в речах и на печатных страницах тонко намекает, что ей известна власть, какую имеют красота и очарование королевы над её супругом, и надеется, что императрице удастся донести до Франца Иосифа заветные желания венгров. При этом Елизавете мешает только одно: она не может в достаточной мере проникнуться мыслями и чаяниями венгерского народа, поскольку не знает языка и поэтому не может знакомиться с национальной литературой и общаться непосредственно с людьми.
Впервые она почувствовала этот свой недостаток, когда не смогла как следует объясниться с кормилицей кронпринца. От неё императрица научилась нескольким венгерским фразам. Однако с февраля 1863 года она всерьёз берётся за изучение этого языка.
Пока она занимается собой, император Франц Иосиф пытается достичь соглашения на съезде князей во Франкфурте. Но Пруссия по воле Бисмарка [41] остаётся в стороне, и поэтому продолжается обратный процесс, который в конце концов приведёт к братоубийственной войне за господство в Германии. Елизавета же целиком отдаётся теперь изучению венгерского языка, так что Франц Иосиф сообщает своей матери, что Зизи делает невероятные успехи в этом деле. Эрцгерцогиня косо смотрит на растущие симпатии невестки к Венгрии. Проявляется это даже в мелочах. Однажды императорская чета появляется в театре и располагается в среднем секторе придворной ложи, в то время как эрцгерцогиня София занимает соседний сектор. На Елизавете расшитый золотом чепец, какие обычно носят жёны венгерских магнатов. Когда эрцгерцогиня София замечает это, она начинает подчёркнуто разглядывать невестку в лорнет и даже поднимается с места и перевешивается через барьер ложи, чтобы лучше видеть. Затем она опускается в кресло и качает головой, то ли от удивления, то ли от возмущения. Вся публика становится свидетельницей этой сцены. По залу проходят волнение и лёгкий шёпот. Сопровождаемая мужем императрица Елизавета вынуждена раньше времени покинуть театр.
41
Бисмарк Отто (Эдуард Леопольд фон Шенхаузен) (1815—1898) — германский государственный деятель, князь. В 1847—1848 гг. депутат ландтагов Пруссии, в 1859—1862 гг. прусский посланник в России, с 1862 г. — министр-президент и министр иностранных дел Пруссии. Вопреки конституционным нормам, в 60-х гг. провёл военную реформу. В результате нескольких войн — датской (1864), австро-прусской (1866), франко-прусской (1870— 1871) — осуществил объединение Германии. После создания в 1867 г. Северо-Германского союза стал бундесканцлером. В 1871—1890 гг. — рейхсканцлер Германской империи, в которой господствующую роль играла Пруссия.