Любовь к мятежнику
Шрифт:
— Ну так вы только что сделали это, и раз уж вы все равно промокли, предлагаю вам снять с себя эту одежду и дать мне развести огонь, чтобы просушить ее. Вы не можете себе позволить потерять больше. — Говоря это, он начал стаскивать с себя рубашку.
Барбара залюбовалась игрой твердых мускулов под бронзовой кожей его рук и груди, которая поросла жесткими золотистыми волосами. Не сознавая, что делает, она протянула руку и погрузила пальцы в гущу волос. Его сердцебиение участилось. Он насмешливо поднял бровь:
— Чувствуете признательность?
Она застыла и оттолкнула его.
— Признательность
— За то, что спас вам жизнь!
— Спас мою жизнь? Да если бы не ты и твоя идиотская погоня за каким-то мелким воришкой, я бы сейчас была в безопасности в Саванне!
— Ты испорченная маленькая сучка! Мне следовало дать тебе утонуть. — Он встал, глядя на нее с дерзкой улыбкой, играющей на губах. — Что ж, это почти стоило того, чтобы смыть с тебя всю соль и пот! — Он разглядывал ее тело сквозь полупрозрачную мокрую ткань. — Вы прекрасно вымылись, ваша светлость.
Барбара выругалась и подскочила, безумно оглядываясь вокруг в поисках оружия. Не найдя ничего подходящего, она схватила комок грязи и швырнула в него:
— Оставь меня в покое!
Отвесив шутливый поклон, он отступил.
— Как пожелаете, ваша светлость, но костер и еда будут вон там. — Он поднял свою рубашку, перебросил ее через плечо и неторопливо направился к тому месту, где Кабаний Клык ждал с обеими лошадьми.
Барбара, мокрая и несчастная, съежившись, просидела под ивой почти целый час. Потом она пошла к берегу реки и вымыла руки. Девон был прав: ей нужно высушить свою одежду, но как она может? Солнце быстро клонилось к западу, и она начала дрожать, пытаясь немного расчесать пальцами свои влажные, спутанные волосы. Не зная, что с ними делать, она просто оставила их висеть длинным каскадом, ниспадающим ниже пояса. Если бы Кейт была здесь, чтобы ухаживать за ней, как она всегда это делала. Бедняжка Кейт умерла от лихорадки — и все из-за мстительной ревности Марианны Карузерс.
— Я не позволю ей взять надо мной верх, — прошептала она со стальными нотками в голосе.
Она поднялась и сделала, что могла, чтобы привести в порядок свою до неузнаваемости разорванную одежду. Боже милостивый, да она же полуголая! Просто удивительно, что этот метис и его кузен еще не изнасиловали ее. Возможно, Девон Блэкхорн находит ее такой уродливой, что даже не хочет. Она отбросила эту странно беспокоящую мысль, расправила плечи и с вызывающим видом направилась к лагерному костру.
Девон стоял на коленях, вытряхивая из своего ягдташа пару маленьких кроликов. При виде Барбары он нахмурился, прочитав ее настроение по надменному выражению лица. Черт, какая еще женщина, оставшись полуобнаженной, вся в синяках, измученная и дважды едва не утонувшая, одна в этой дикой местности с двумя грубыми незнакомцами, могла, тем не менее, не потерять силы духа и продолжать упрямиться?
Помимо своей воли он улыбнулся:
— Я вижу, вы, наконец, пересилили свое раздражение. Теперь можете помочь нам с ужином. Я поймал этих кроликов, пока Кабаний Клык разводил огонь. Сегодня вечером он пойдет в разведку в поисках следов Мак-Гилви. Вы можете разделать и приготовить кроликов.
— Это, конечно же, неудачная шутка. — Она знала, что нет.
— Вы видели, как я снимал шкуру и потрошил опоссума. Эти намного меньше, и с ними легче справиться. —
— Я отказываюсь притронуться к этим… существам, — выдавила она сквозь стиснутые зубы.
— Значит, не будете есть, — невозмутимо ответил он. — Я и не ожидал, что испорченная, глупая девчонка из Лондона сможет сделать хотя бы одно полезное дело.
Ее желудок выбрал именно этот неподходящий момент, чтобы заурчать. Он улыбнулся и посмотрел в сторону западного поворота реки, вдоль которой росла густая ивовая рощица.
— Пойду разузнаю, что нашел Кабаний Клык. Возможно, уже завтра мы настигнем Мак-Гилви, а он не из тех, кто легко сдается. Но и я тоже, леди Барбара. — И он зашагал вперед, не оглядываясь.
Она едва поборола в себе яростное желание сделать то, против чего он ее предостерегал, а именно: всадить этот нож прямо между его широких плеч, но вынуждена была ограничиться сверлящим взглядом ему в спину. Когда Девон исчез из виду, она поглядела на кроликов. Барбара пнула один маленький, пушистый комочек босой ногой, отчего тот покатился по пыли. В ярости топнув ногой, она проворчала:
— Он думает, что, вернувшись, застанет меня съежившейся и хныкающей у костра, молящей о его помощи. Ну так я покажу ему!
Ее решение было легче принять, чем выполнить. Она едва не отрезала себе палец, предприняв первую попытку освежевать одного кролика, но, сделав надрез вдоль спины, схватила шкурку с обоих боков и сильно дернула. Та подалась, и показался мясистый хребет. Подавив приступ тошноты, она продолжила снимать шкуру. Она попыталась вспомнить, как Девон освобождал лапы, затем начала тянуть и выворачивать каждую половинку до тех пор, пока не извлекла относительно не поврежденную тушку.
Закинув окровавленную шкуру в кусты, она стиснула зубы, приступая к самому омерзительному этапу этого занятия. Теперь она должна выпотрошить тушку. К тому времени, как она вычистила внутренности, ее перестало мутить. Весь фокус заключался в том, сделала она вывод, чтобы не дышать носом и не нюхать отвратительного зловония горячих кишок. Вымыв кролика в реке и насадив его на импровизированный вертел над костром, она испытала приятное ощущение успешно выполненного дела — пока не взглянула на свое перепачканное кровью и внутренностями тело и на другого кролика.
Коварная улыбка заиграла на ее губах. Она огляделась по сторонам. Девона с Кабаньим Клыком не было ни видно, ни слышно. Если она поспешит… Барбара опустила кролика почти до самых углей, чтобы ускорить его поджаривание, затем взяла другого и зашвырнула его в траву.
К тому времени, когда она смыла с себя кровь и нашла седельную сумку Девона, чтобы достать из нее чистую рубашку, кролик был уже готов. Она оторвала от него большую часть и вонзила зубы в мясо с таким наслаждением, словно это был редчайший деликатес, который ей доводилось Когда-либо пробовать. Поглядев на жалкие остатки мяса и груду гостей, она легкомысленно захихикала, радуясь своему успеху.