Любовь к мятежнику
Шрифт:
Когда сообщник ренегата рухнул бездыханный на землю, Девон повернулся и пошел через рощу навстречу издевательскому голосу Мак-Гилви.
— Я иду, сукин сын! Лучше побереги свой собственный скальп.
Барбара вырывалась из рук бандита, но он только смеялся и встряхивал ее, как тряпичную куклу. Нож все еще был спрятан у нее в юбках, но она инстинктивно понимала, что, если попытается сейчас им воспользоваться, он быстро одолеет ее. Барбара глупо поступила, оставив кусты, где Девон велел ей спрятаться. «Жди, жди Девона», —
Девон стиснул от боли зубы, борясь с приступом головокружения. Он потерял много крови, пока добежал сюда.
— Ты потерял всех своих людей, Мак-Гилви. А теперь я поквитаюсь с тобой.
Огромный, звероподобный бандит сплюнул в пыль, обнажив чернеющие зубы. Одного переднего не хватало. Его желтые глаза сузились от злости, когда он бросил взгляд на раненый бок Блэкхорна. С дребезжащим смехом он грубо швырнул Барбару на землю.
— Мне не составит труда прикончить тебя, метис. А потом я возьму твою бабенку. Подумай об этом, когда будешь подыхать.
Он ринулся на Девона со своим огромным ножом, сверкающим в темноте. Нож едва не задел раненого, чьи рефлексы были сильно замедленны. Противники сблизились, и каждый из них схватил другого за руку, держащую нож. Они держали друг друга мертвой хваткой, которая могла закончиться лишь смертью одного из них. Девон чувствовал, что силы покидают его, а рука, сжимающая руку Мак-Гилви, ослабевает.
Барбара поднялась на ноги, когда они начали бороться. Когда Мак-Гилви повернулся к ней спиной, она подняла свой нож и со всей силой вонзила его в плечо бандита. Он испустил крик удивления и боли и резко повернулся к ней, но она быстро отскочила.
— За это я убью тебя, сука, — прорычал Мак-Гилви, надвигаясь на нее.
— Мак-Гилви, ты покойник, — крикнул Девон, в отчаянии пытаясь отвлечь ренегата. В этот момент боевой бич мускогов разрезал ночной воздух, и Мак-Гилви тут же забыл о Девоне и Барбаре. Схватившись за свое левое плечо, где все еще торчал нож Барбары, он, волоча ноги и спотыкаясь, скрылся в темноте.
Последнее, что слышал Девон, прежде чем провалиться в черноту, был крик Барбары.
Глава двенадцатая
— Ради всего святого, сделай же что-нибудь! Он истекает кровью, — крикнула Барбара, когда Кабаний Клык подбежал к ним. Она положила голову Девона к себе на колени и безрезультатно пыталась остановить кровь, хлещущую из бока Девона.
Муског бросил взгляд туда, где скрылся Мак-Гилви, затем опустился на колени рядом со своим раненым родственником. Он быстро вытащил нож из чехла и протянул руку к ее разодранным юбкам.
— Отрежь, чтобы перевязать рану, — сказал он на сносном английском.
Барбара тут же подчинилась ему, развязав тесемки и сняв с себя
— Я вернусь. Жди с моим кузеном.
Когда муског ушел, Барбара изумленно подумала о том, что он говорит по-английски, но до этого не сказал ни слова. Когда она вспомнила некоторые из своих оскорбительных замечаний, побледнела от страха: боже милостивый, он же запросто может снять с нее скальп, если ему вздумается!
Когда Кабаний Клык вернулся, стало очевидно, что он не таил зла на Барбару. Напротив, хотя она и не сознавала этого, он был поражен тем, что она спасла жизнь Девону, воспользовавшись ножом в критический момент. Муског завладел украденными товарами, которые они должны были вернуть, и привел в лагерь вереницу мулов вместе с лошадьми. Барбара сидела, смачивая лицо Девона прохладной водой, в то время как Кабаний Клык быстро и умело соорудил носилки из оленьей шкуры и подвесил их между двумя мулами. Она помогла ему переложить Девона на это сооружение, и они отправились в деревню, которая, как он уверял ее, была в дне езды.
Хотя их путешествие и замедлялось из-за темноты, но мулы ступали уверенно, и к рассвету они преодолели значительное расстояние. Перед восходом солнца индеец остановился и налил в жестяную кружку немного той вонючей жидкости, которую он привык выпивать. После совершения того же отвратительного ритуала, свидетелем которого она была предыдущем утром, он проверил состояние Девона и снова вскочил на лошадь, готовый продолжить путешествие.
Барбара сходила с ума от страха за Девона, и Кабаний Клык был ее единственной надеждой на спасение раненого. Она должна была понять этого дикаря.
— Зачем ты делаешь это — пьешь черное варево, от которого тебя тошнит?
Он посмотрел на нее бездонными черными глазами. Лицо его было абсолютно бесстрастным. На мгновение девушка испугалась, что он не ответит Но он ответил:
— Черное зелье очищает меня, делает воина сильным, не больным. И купание также. Белые люди не купаются в реке. Грязные, слабые.
Вспомнив замечание Девона о ее неприятном запахе, она покраснела от смущения. Меняя тему, Барбара спросила:
— Когда мы доберемся до деревни?
— Скоро, — последовал лаконичный ответ.
Также уклончиво он ответил и на ее вопрос о состоянии Девона С возрастающим ужасом она наблюдала, как красное пятно просачивается сквозь повязку. Кошмарная ночь снова и снова всплывала в ее сознании, когда они пересекали ровную однообразную местность, на которой, казалось, не было никаких дорог. Барбара до сих пор чувствовала на себе вонючее дыхание Мак-Гилви, его огромные, грязные лапы на своем теле, слышала, как он крикнул Девону: «Я поймал твою женщину, Блэкхорн».