Любовь Литвина
Шрифт:
– Послушай, может всех твоих литвинов сделаем командирами отдельных отрядов?
– У Медина заблестели глаза от этой мысли.
– Думаю, им есть чему научить наших воинов. А ты будешь командовать этими отрядами.
– Не знаю. я посоветуюсь.
– Пусть учтут, что командир отряда получает жалование и часть воинской добычи. А о тактике ведения войны мелкими отрядами, мы подумаем.
– Закончил Медин после паузы и ушёл, дружески попрощавшись.
Стась пришёл в свой новый дом. Невольницы, смотревшие поначалу с тревогой и испугом, чему-то
Ужин ему поставили в большой комнате с яркими узорами на стенах, освещённой свечами по углам и на столе. Курица, говядина, овощи, бутылка вина. Но стало грустно. Товарищи там, в другой обстановке. "Привыкну", - подумал Стась и пошёл спать в соседнюю комнату, в середине которой стояла широкая кровать, а на стенах висели картины с изображением природы, моря и красивых девушек.
Он уже собирался загасить свечу на сундуке у кровати, как зашла фракийка-наложница и взволнованным голосом предложила помыть ему ноги. Это так возмутило Стаса.
– На твоей Родине мужчины сами моют себе ноги. На моей - тоже.
– Сказал он недовольным тоном.
– Зачем нам перенимать варварские обычаи?
Стась лёг, в надежде увидеть Амелию во сне. И сон пришёл. Амелия стояла на пологом берегу Щары, в синем море цветов льна и улыбалась ему. Её пышные золотистые волосы падали на нежные плечи, а большие синие глаза смотрели восторженно и удивлённо.
Потянулись длинные однообразные дни тренировок и обучения. Сезон дождей, или, проще говоря, зима закончилась. Сезон жары ещё не наступил. Каждый из литвинов стал командиром отряда турецких воинов от 100 до 300 человек численностью. Вспоминали всё, что может пригодиться на войне в этих условиях.
Однажды, после трудного дня, Стась подходил к лагерю товарищей - литвинов и ещё издали увидел какое-то небывалое оживление там. За столом, на самом почётном месте сидела красивая девушка, с открытым лицом, красивой фигурой, с элементами одежды, не везде прикрывающими эту фигуру. Вокруг, петухами ходили его товарищи, рассыпаясь комплиментами и улыбаясь красацице. Ахмет не успевал переводить. Девушка явно была довольна, хлопала восторженно большими карими глазами и улыбалась. Увидев Стаса, все замолкли.
– Кто это?
– спросил Стась, стараясь, чтобы его голос звучал строже. Но девушке он добродушно кивнул головой.
Никто не ответил. Все прятали взгляд, улыбаясь.
– Не знаем.
– Пожал плечами Давгерд, изображая удивление и восторг.
– Когда мы пришли, она уже здесь сидела. Мы пришли, а она сидит!
Дружный вкрадчивый хохот, и Стась тоже не выдержал и засмеялся.
– Она - с гарема!
– Сказал Давгерд. Гарем - ничейный!
– Почему ничейный? Так не бывает. Помните, как мы чуть ноги унесли в Ангоре, когда на гарем сына Султана смотрели?
– Она говорит, что их Бея убили османы. Часть гарема разбежалась...
– Вступил в разговор взволнованный Ахмет.
– Поговори
– Ну вы даёте!
– На какое-то время Стась задумался.
– А что? Попробую.
В тот же вечер Стась отправился во дворец, к Медиту. Стража пропустила его без всяких разговоров. Сам Медит немного удивился столь позднему визиту.
– Что-то случилось?
– С тревогой в голосе спросил он.
– Да нет, ничего, нигчего особенного. На отвлечённую тему поговорить хотел. Вино есть?
Служанки - наложницы, одетые в прозрачные длинные рубашки, напоминающие камизы, принесли вино. В слабом свете редких свечей, Стась невольно всматривался, есть ли ещё какая одежда у невольниц под камизой, вызывая у тех чуть смущённую улыбку в ответ. Видимо, это не ускользнуло от взора Медита. Во всяком случае, тот ехидно улыбнулся.
– Они меня боятся.
– Сказал он с улыбкой.
– Кто?
– Сделал вид, что удивился, Стась.
– Рабыни. Боятся взглянуть на тебя. И улыбнуться.
– Мне этого не надо.
– Понимаю. Конечно не надо. У тебя и свои служанки красивые. Сам выбирал.
– Медит тихо и довольно засмеялся.
– Ты не понял. У меня есть... любимая, на Родине.
– Конечно не понял.
– Медит снова ехидно улыбнулся.
– Ты от моих служанок взгляда оторвать не можешь. А от своих этого не надо.
– А.
– Стась махнул рукой.
– Бесполезный разговор. Вам этого не понять. Ты лучше скажи, есть здесь гарем ничейный? Говорят, Бей какой-то погиб, а гарем его остался. Бесхозный.
– Конечно, не понять нам. Гаремом просто так интересуешься. От любопытства. Да? Есть такой гарем. Только гарем не может остаться бесхозным. Всегда хозяин найдётся. Отец хочет его продать кому-нибудь. За приличную сумму. А что, купить хочешь? Из любопытства, конечно.
– Медит захихикал.
– Да я не себе. Товарищи попросили. Узнать. А почему ты его себе не возьмёшь? Гарем? У тебя же нет гарема. Почему?
– Я чту Коран! А по Корану можно иметь лишь 4 жены.
– Голос сына Бея звучал торжественно. Остальных, невольниц, рабынь, наложниц можно завоевать в бою с неверными. Вот так. Но никто из правителей и их чиновников закон не соблюдают. А может у меня любовь? К своим четырём жёнам.
– Теперь в голосе Медина чувствовалась ирония.
– Ты слышал о гаремах Султана Баязида?
– Слышал немного.
– Хорошо, что немного. Там такое у него.
– Во всём облике Медина сквозило отвращение.
– Так тебе гарем нужен? Не для себя, конечно.
– Сказал он через какое-то время.
– Принимай нашу веру - получишь гарем. Отец уступит тебе этот гарем. Я так думаю. Ты заслужил.
– Нет, вера, как имя, раз и навсегда. Ты же свою веру не сменишь. Хотя, у нас - и имени два, и веры две. Христианская и языческая. Мы верны своим Литовским Богам!
– А гарем хочешь. Не для себя, конечно. Для товарищей. Кричите, что мы - варвары, а сами готовы жить по законам варваров.