Любовь моя
Шрифт:
Читателям это нужно? Мне эти крупицы вкраплений особенно жаль, так как юмора и веселого в книге итак было не слишком много. Трагическая нота преобладала. И вдруг эта странная поломка в компьютере… И восполнить не могу! Ты же знаешь мою нынешнюю память. Она как испорченная электронная схема всё в мозгу мгновенно обнуляет, стоит мне перенести событие на бумагу.
А за этот год радостное вдохновение на темы книг ни разу не посетило меня, не осветило мое сознание. Юмор возникает, если душа радуется, поет и восхищается, или когда жизнь хотя бы дает свободу выражения себя. А я, ты же знаешь… всегда в тисках. Было конечно,
— Судьба наказывает нас, исполняя не все наши желания, — философски заметила Инна.
— Редактируя, я впервые обнаружила, что слова в предложениях я почему-то часто в другом порядке расставляю, нежели принято. Может, потому что мое детство прошло на границе России с Украиной? Пришлось методично исправлять нарушения, — пожаловалась Лена.
— Напрасно. Такой способ письма характерен для тебя. Я обратила на него внимание, когда знакомилась с твоими книгами для детей.
— Надо же! — удивилась Лена выводу подруги. Они надолго затихли, потому что умели интересно и наполнено молчать, прекрасно понимая друг друга.
*
— Лена, как тебе удается передавать свои чувства, всю их наполненность, так чтобы до самой печенки пробирало? — задумчиво произнесла Инна. — Даже я, циник, некоторые особенно грустные моменты вношу в скрижали моего сердца, если они вводят меня в почти гипнотический экстаз. Это результат генной эстафеты или Всевышний тебя одну в вашем генеалогическом древе одарил этим качеством?
А эта твоя новая книга больше о следствиях, чем о причинах? В каждой судьбе придется персонально разбираться? Не все плохие герои плохие, не все хорошие — хорошие. Да?
Инна отвлекала подругу.
— На мой взгляд, у меня крепкая эмоциональная память, вот я и насыщаю рассказы мелкими интересными деталями, разносторонне характеризующими героев. А есть еще память сердца… — ответила на первый вопрос подруги Лена.
— Примитивные люди будут снисходительно искать в твоей книге скабрезные подробности, а умные — удачные эстетические мысли, неординарные суждения.
— Новая книга о женской душе. А если бы она была только о мужчинах, ты бы к ней проявила больший интерес? — пошутила Лена. Но глаза ее оставались грустными.
— Что-то у меня воображение разгулялось. А ну, их, этих сраных мужиков! Не к ночи они будь помянуты.
Но и грубостью увести подругу от ее саднящей проблемы Инне не удалось. «Не сработала хитрость старого факира». Лена уже «раскрутилась», раскачалась и не могла не говорить о своей боли, о своей неудаче.
— Даже теперь, перед запуском книги в интернет, я не могу восполнить утерянные правки, потому что не в состоянии восстановить написанное ранее. Черновики я уничтожала, чтобы не захламлять рабочий стол. Там скапливались залежи папок с еще необработанной информацией.
Я старалась ежедневно, если позволяло здоровье, по два-три часа работать за компьютером. Я выкраивала не только часы, подчас минуты из своего плотного графика жизни, чтобы внести ту или иную интересную деталь. Часто среди ночи мне в голову приходили идеи, и я не могла заснуть, пока не сяду за компьютер и не запишу. Если бы у меня были силы, я готова была работать над книгой десять, четырнадцать часов в сутки!..
И все прахом! Я будто симпатическими
— «Слова катая по ухабам строк…».
— К тому же в тексте из-за потери некоторых фраз оказывались бессвязные или не очень понятные фрагменты, нарушался смысл и точность выражений. А когда компьютером из текста изымались строки, отмеченные вдохновенной завершенностью… — Лена закрыла лицо руками. — В них же концентрация мыслей и чувств! Помню, писала я что-то очень важное о дороге к храму… — мне не так много нравится из того, что я пишу, — но подобных строк мне до слез жалко. Они как откровения… Я силюсь, но не могу их воспроизвести в своей памяти. Они как всплески волн, как лучики с небес — вспыхнули в сознании и пропали. Я бы их запомнила, если бы, мучаясь, долго и нудно придумывала, но они возникали непроизвольно. Подобные золотники не каждый день являются автору. Именно такие фразы и рассуждения украшают или подводят итог каждого отдельного сюжета.
Как минимум страниц триста вставок и поправок пропало. Это тебе не сплошной текст. Целый рассказ проще восстановить или заново написать. Хотя, написанное повторно, обычно получается менее эмоциональным. Первые выплески чувств у меня всегда бывают ярче. Теперь открываю изданную книгу, просматриваю текст и вижу: здесь неплохо, а тут он какой-то пустой, словно выхолощенный, отдельные места плоско звучат. В них не чувствуется настроение персонажей. Они какие-то пунктирные, мерцающие. И мне жутко стыдно. Я же как-никак писатель. Уж сколько месяцев прошло, а я всё не могу окончательно оправиться от стресса и приступить к полноценному редактированию следующей книги. За всё это время вдохновение только один раз накатило, когда я писала рецензию на понравившуюся мне книгу.
— Не проливаешься мыслями, как радостным теплым летним ливнем, все больше нудной осенней моросью? Понимаю, у тебя внутри свой камертон. Кому что, а тебе только бы себя покритиковать.
— Лучше я сама, чем другие.
— Перебори себя. Абстрагируйся от предыдущей книги. Смею надеяться, что ты преувеличиваешь ее слабость. Я знаю твою чрезмерную требовательность и строгость во всем. Помню твои отчеты в НИИ по договорам. Душу вынешь из всех, пока не добьешься идеальной точности и соответствия нормативам.
— То в науке. Надо было изъять рукопись из типографии, выждать, пока я восстановлюсь после стресса, а заодно дать книге отлежаться и начать заново убирать шероховатости, огрехи и недочеты. Но я испугалась, что если вдруг что-то случится со мной, то не успею издать. А теперь перечитываю, вижу все недостатки и злюсь на себя.
— И какой вывод? Подытожь.
— Чувствую, что отредактировать заново и переиздать мне уже не придется.
— Со всей ответственностью заявляю, что тебя не оторви, так будешь дорабатывать свое произведение до самого ссудного дня. Правильно, что за следующую книгу взялась. Я несказанно рада. Подожди, а как же твой официальный редактор? Он же обязан был сделать свою работу. Разве не так? Почему не убрал огрехи? Он хотя бы указал тебе на них.