Любовь моя

Шевченко Лариса Яковлевна

— Это не Аллино поле деятельности, не ее пласт. Ты еще озорной юмор с неё затребуй. Философские рассуждения содержательной части ее произведений не портят. По мне так они и есть ее озарение, ее вершина. Алла не беллетрист и не популяризатор, но ее книги находят живой отклик в умах и сердцах серьезных читателей. Страсть к стилистическим красотам, сгубившая не одного писателя, лучше? — спросила Лена.

— Ты права, она в этом не замечена.

— Ты чувствуешь в Алле публициста, но тебя иногда не устраивают ее взгляды? Только ведь позиция автора не всегда обязана совпадать с позицией ее героев. Ты же сама об этом говорила.

— Алла заработала

себе имя? Какой из шедевров принес ей известность? Какова его фабула, в чем суть? Ее книги завоевали мир, они пользуются бешеным спросом и ее жизнь снова обрела смысл? Каких авторов она потеснила в очереди на премию? С талантом не поспоришь. Она в одной упряжке с тобой? — рассыпала Инна ехидные вопросы, будто горохом кидалась. Но добавила вполне серьезно:

— Ты пишешь в расчете на чуткого читателя, а она на слишком умного. У талантливых людей всегда присутствует щепотка шизофрении.

— Это последнее слово в критике? Где-то я подобное уже слышала, — усмехнулась Лена. — Ошибочный диагноз. Безумие вытесняет из человека его проблемы, а писатель в своем творчестве на них опирается.

— Как и в науке? Этот феномен еще предстоит изучить академикам РАН, — пошутила Аня.

И в тот момент ее лицо в мягком ореоле доброй чуть наивной улыбки показалось Лене по-детски милым и привлекательным. «И это несмотря на ее более чем пенсионный возраст?» — удивилась она.

*

— Почему во всякие времена у совершенно разных людей рождались похожие, талантливые мысли, образы, фразы и даже физические законы? Я, конечно, понимаю, что идеи могут быть одинаковые, но воплощение их разное. Существуют неожиданные комбинации и связи между предметами, людьми и событиями… — Это Жанна напомнила о себе. Но не была услышана.

«Она хочет новую тему начать или закрыть предыдущую?» — не поняла Аня.

— В каждом гении есть капля безумия, — снова провозгласила Инна.

— Ты и Лену к шизикам причисляешь? Симптомы налицо? С ее чувствительностью она входит в «группу особого риска»? И под чьей юрисдикцией находится этот скользкий вопрос? — ехидненько поинтересовалась Жанна.

— Да ты у нас веселый циник, — удивилась Инна.

— Может, нам исключить из своего лексикона этот медицинский термин? — остановила спорщиц Аня.

— Вообще-то говоря, безумцы обладают огромным диапазоном страстей, у них наблюдаются поразительные проявления ума, но только в узком диапазоне знаний. Они интересны… нормальным людям. Гении меняют мир. Уж поверь моему жизненному опыту. Да шучу я. Помнишь наши любимые строки о любви? «С ума схожу. Иль восхожу к высокой степени безумства», — пропела Инна и добавила с милой улыбкой:

— Аня, не заморачивайся. Лена не в счет, она — особая статья. Разница между нею и безумцами мне очевидна. Я приберегла для нее самое точное определение. Она родилась писателем, а Алла раньше не помышляла об этом, — гордо заявила Инна, словно сама имела отношение к успехам подруги.

— Алла вольно или невольно взрастила в себе писателя, и что лучше, еще не известно, — заметила Лена.

— Вот тебе тема для следующей диссертации, — весело подсказала Инна.

— Почту за честь ее разработать, — как шарик пинг-понга на ракетку, шутя, приняла предложение Лена и тем самым «отбила» желание Инны поспорить. — Первая книга Аллы выдержала четыре издания. Но спрос так и не перекрыла. Она мгновенно исчезала с прилавков книжных магазинов. На долю Аллы в независимости от ее желания выпало искупаться в лучах газетной и телевизионной

славы. Я думаю, эта ее книга пополнит сокровищницу мировой литературы.

— Читала. С первых страниц пробирает сердце и бередит мозги. Невозможно оторваться. Возносит над повседневной жизнью. Будто в другое измерение попадаешь, — выразила свое впечатление Аня, явно примкнув к мнению Лены.

— И ты до сих пор оттуда не можешь вернуться? — не со зла, скорее по привычке поддела ее Инна.

— Путешествие по ее книге — как обновление восприятия жизни, — продолжила свою мысль Аня. — Есть в ней композиционная, ситуационная и смысловая смелость, богатство эмоциональных интонаций и даже искренность поэтического языка. Своеобразно вычерчивает геометрию человеческих взаимоотношений. (Чувствуется немалый опыт изучения чужих и написания своих рецензий.) Я с интересом знакомилась с богатой палитрой характеров ее героев. Алла состоялась как писатель. У нее, между прочим, насыщенный график встреч с читателями. Я на одной присутствовала: в малом зале для элитной публики. Слушатели, захваченные ее выступлением, ловили каждую фразу. Она не испытывает недостатка во внимании со стороны библиотек, школ и вузов. А любовь читателей нельзя симулировать.

— Череда удач! Кавалькада поклонников! Их немой восторг не имеет предела!

— Конечно, для ее книг надо созреть, вот Алла и воспитывает своих читателей, особенно школьников, готовит задел на будущее, приобщая их к умным книгам. Ее страстные речи буквально гипнотизирует слушателей. Она никогда не теряет высоты заданного накала беседы. И в интернете свою колонку ведет, потому что считает его дополнительной степенью общения. Этот форум — живое дело, затрагивающее широкий круг заинтересованных почитателей, — не моргнув глазом продолжила Аня. Тон ее рассказа был не надменный, но уверенный.

— Ну, это дело второе. А какая одна из самых важных сторон ее творчества? Новаторства и гиперреализма не разглядела? — небрежно спросила Инна, бесстрастно взирая на Аню. Но подумала о ней раздраженно: «Ох уж этот мне бескомпромиссный учительский пафос! С необыкновенно смелой прямолинейностью судит обо всем. Нахваталась вершков, а до корней так и не добралась. Училка, критик-самоучка».

— Второе? Как сказать… — протянула Аня.

— Алла успешно обкатала первый том, можно сказать, имела восторженный интерес к себе и бешеный успех. А другие ее книги критики обошли гробовым молчанием? На них были прохладные, кислые отзывы или вообще случились тихие провалы? Что-то я не слышала, чтобы падкие на сенсации газетенки (?) раздували пожар ее тщеславия. И еще одна проблема частенько возникает. Читатель в следующей книге ищет что-то понравившееся в предыдущей, как бы ее продолжение, а Алла им предлагает совсем другое, новое. Им приходится перенастраиваться.

— Так это и хорошо. На мой взгляд, следующие ее книги тоже стилистически выдержанны и интересны образованному читателю. Ты права: они сложны для понимания простого обывателя. Мне кажется — я, конечно, могу ошибаться, — если произведение не сразу стало всем понятно, то это не означает, что оно не талантливое. Может, его время не пришло. И потом, важна не только позитивная реакция читателей, негативная тоже много чего полезного в себе заключает. Андре Моруа писал: «Не бойтесь быть непонятыми». Мое предположение, правда, не относится к книгам для детей, — уточнила Аня. — Сложное произведение постепенно затягивает читателя. Достоевского я тоже долго училась читать.