Любовь моя
Шрифт:
Инна в голосе Лены услышала нотки сарказма и отмахнулась:
— Нашла, на что обижаться.
— А теперь, после этого уточнения, я попытаюсь охарактеризовать творчество Аллы, расписать его достоинства. Ее прозу я осваивала в бурных спорах с коллегами. Кто, кроме меня, возьмется за «благородную и дерзкую» задачу ввести тебя в творческий мир Аллы? — не обращая внимания на реплику подруги, продолжила разъяснение Лена. — Понимаешь, существует широкое разнообразие художественных почерков. У всякого писателя свой склад ума, стиль, оценочные мнения, восприимчивость. У Аллы умные, добротно сделанные книги. В ее профессионально написанных произведениях отражена эпоха и просматривается незаурядная личность самого автора.
— «И, не стесняясь, пишет маски, когда лица на ком-то нет». Не я, Зиновий Гердт так о ком-то сказал, — заметила Аня.
— Так ведь и правда редко кому в нашей среде удается прожить собственную жизнь. В основном все маски носят, — усмехнулась Инна.
— Алла не отлучена от читателей своей заумностью? — вклинилась в разговор с вопросом Жанна.
— Напротив. Она предоставляет им возможность задуматься, допустим, над тем, в чем состоит истинный долг человека и нужно ли ради его выполнения изменять себе; на чьей он стороне, и какую роль в судьбе человека играет ее величество Случай? В книгах Аллы четко разграничены зоны войны, мира и семьи. Ее произведения социально достоверны и художественно убедительны. В них таится секрет того, что с нами происходит. А ты ожидала увидеть за стройностью и изяществом мыслей особый романтический стиль? Мне приятна Аллина манера изложения и ее подчеркнуто условный язык. Мне кажется, философское осмысление жизни ее персонажами всегда будет интересовать серьезных вдумчивых читателей и помогать им осознавать себя в нашем сложном мире.
— Много веков, — дополнила Инна не без усмешки и подумала: «Ленка привыкла писать рецензии. Она ценит себя ниже Аллы?». Потом спросила:
— У Аллы все идет от головы? А как же тот факт, что мозг писателя работает по заказу эмоций?
— Их у нее тоже предостаточно.
— А мне представляется, что она отказалась от пафоса и излишнего драматизма в пользу иронии.
— Ей видней.
— Алла смело ворвалась в литературу, она вне конкуренции! Она в зените славы! От читателей нет отбоя. Ее книги отрывают с «руками и ногами»? Она — явление эпохи и лидер читательских симпатий. Беспрецедентный результат! Профессиональное признание! Ее произведения по твоему глубокому убеждению войдут в анналы и грозят стать заметным событием мирового масштаба, хотя интеллектуально перегружены…
— Такого уровня и направления эмоции у нее уж точно отсутствуют, — остановила Лена подругу. — Инна, каждый человек индивидуален и обязан отстаивать свои взгляды собственными методами. Не выступай, доверься моему опыту. Для Аллы важно совпасть с главной болью своего времени, прочувствовать его драматургию. Пишет она на злобу дня, но с дальним прицелом, с философским осмыслением событий. А все равно по сути дела про всех нас, только очень по-своему. Что и ценно.
Второй момент. Последнее время Алла устранилась от физических исследований. Это связано с тем, что она почувствовала нечто необъяснимое, какое-то новое внутреннее дыхание, требующее колоссальной сосредоточенности. Она отодвинула в сторону свою блистательную карьеру и занялась гуманитарным творчествам. Только лекции за собой оставила. Алла посвятила себя литературе и уже заняла определенное место в писательской иерархии.
— Ты серьезно? Не закралась ошибка? Это вызов? Бомба? Здорово. И это в то время, когда разбегание физиков и лириков
— Ну хватит тебе, — с укоризной заметила Лена. — Решение Аллы не укладывается в схему твоих понятий?
— А оно того стоило? Философия — пожалуй, излишняя роскошь для нашего послеперестроечного времени. Наука понесла тяжелую утрату! Продолжу, с вашего позволения, «разбор полетов». Отлично сознавая меру своего таланта, бросить физику и заняться писательством? Крыша у нее поехала. Тревожная тенденция. Оказывается не только Рита в плену своих чувств. Нет, я, конечно, говорю только от своего имени, но…
— А может, это еще один из ее способов раскрыть смысл своего пребывания на земле, — предположила Жанна.
— Устала от затяжного «романа» с наукой? На лирику потянуло. Не смогла отказать себе в удовольствии отвоевать еще один аспект жизненного пространства? Она полна сюрпризов. Насколько я знаю, несерьезное поведение никогда не вписывалось в ее характер. Лично для меня этот ее шаг стал культурным потрясением. Он вверг меня в глубокую задумчивость. Предать науку! Вот это поступок! Я раздавлена, я смущена!
— Тебя смутишь, — усмехнулась Лена. — Так бывает: какая-то внутренняя сила разворачивает человека и направляет по иному пути.
— Я корила себя за непонимание. Но тяжелое чувство сожаления недолго меня мучило, — окончила Инна свою мысль шутливым отступным шагом.
— Мне трудно поверить, что ты выступаешь в роли оскорбленного технаря. Ты ставишь Алле в вину это прекрасное занятие? Тогда и меня обличай, подвергай уничтожающей критике. Предъяви этот свой талант во всей красе. Пойми, Алла не отступает от своих принципов, она продолжает себя искать, — отрезала Лена.
В ее лице Инна не увидела и намека на усмешку.
— Из своего мнения и из всего вышесказанного тобой, я заключаю, что Аллины произведения «многоэтажные», претенциозные, и они по вкусу только духовным истязателям, которых душит раж самосовершенствования. Только они чувствуют в ее творчестве зашкаливающую взрывную энергию сжатой пружины и только у них она обречена на успех. Возьми хотя бы ее застывшие научные, трудно расшифровываемые обороты речи, перегруженность энциклопедическими знаниями, фактами, цифрами. А перенасыщение терминологией и ее отсылки к узким секторам знаний? У нее, знаешь ли, в писательстве избыточная профессиональная эрудиция. Слишком много интеллектуального, а надо бы побольше человеческого.
— Человечного? — переспросила Аня.
— Нет, я понимаю, писатель пишет своей личностью. Я знаю, что существует массовая литература, беллетристика и познавательная. И здесь особенно видна дистанция с великими… А есть элитарная, которая по сути дела не имеет широкого круга читателей. Алле это надо? Стоит ли густо застраивать пространство произведения мыслями и идеями автора таким образом, что не остается места для тайны и интриги, так необходимых читателю? И для собственных мыслей, — добавила Инна, будто услышав чье-то возражение. — Дорога писателей к широкой детской и взрослой аудитории проходит через бурлящую фантазию. Она не столько придумывается, сколько рождается внутренней сутью авторов. Отсюда фантасмагорические сказки, обязательно содержащие сюрреалистические линии, многослойная мистика с материализацией метафор, обращенных к нашему бессознательному. Поиски этих составляющих расширяют границы видения и чувствования авторов и их читателей, особенно детей. Я разделяю их по принадлежности к…