Любовь моя
Шрифт:
— Что будет, если мы начнем больше поддерживать слабых, но добрых? Куда покатится история? — спросила Жанна.
— В исторический пессимизм, — рассмеялась Инна.
— Не все люди титаны… Да ну, тебя! — в сердцах воскликнула Аня, больше не желая спорить.
— Ха! Разве ты у нас выступаешь не за союз ума, роскошной красоты и воли? Не льстя тебе, скажу уверенно: много найдется согласных с тобой читательниц-идеалисток из нашего поколения, с сердечным простодушием радующихся сказочным концовкам женских романов. Возьми, к примеру, Жанну. И я — от скуки — не выпадаю из общего ряда, хотя и не признаю их слащавого наполнения,
— Ты в кучу сваливаешь личное и общественное, частное и общее. Перестань запутывать Аню, — попросила Жанна.
— Инна, Ритины книги нельзя назвать женскими романами. Они жизненные, без слюней до полу. К твоему сведению: человек сам интуитивно выбирает, что ему читать. Моя душа, допустим, не принимает Платонова. Я его книги еле одолела и зареклась к ним возвращаться, чтобы не погибнуть от депрессии. Надоело с ней сражаться. Да и уставала я от его «слишком своеобразного, причудливого» языка. А ты говоришь, Рита о грустном пишет! Она хочет в наше сложное перестроечное время вернуть человеку душу, вот и показывает хорошего человека в плохой среде и наоборот. Она поднимает этические проблемы в обществе.
— И приходит к неутешительным выводам, — подытожила Инна мнение Ани.
— Я бы так категорично не утверждала. Что же, теперь вовсе не говорить о проблемах?
— Книги честные, но некоторые ее герои показаны через преувеличенную иронию, — опять напомнила о себе Инна.
— И это говоришь ты? — удивилась Аня.
— …Вот все ругают сериалы, а ведь это интересная возможность выразить себя иначе. Они — новая и подчас достойная литература. Всякий положительный дар «на этой лучшей из планет» нужно отдавать людям. Просто надо серьезно подходить к использованию новых форм самовыражения личности, тем более, что год от года сроки изготовления телефильмов немыслимо стремительно сжимаются, что сказывается на их качестве, — сказала Аня.
— Вот и «пекут их как горячие пирожки». Особенно надоели всем милицейские «сказки». Заполонили все каналы. Внушают нам то, чего нет на самом деле. У американцев научились врать. Те переставят или даже просто сместят акценты, и события в их устах совершенно меняет суть. Они уже победу над Гитлером себе присваивают! И при этом во весь рот улыбаются. Карнеги научил всех лицемерить и лгать? У них там герои-одиночки весь мир спасают. Это же смешно! Одиночка может его только сгубить. У меня аллергия на их фильмы. Я бы в этот жанр привнесла больше «человеческого» героизма и понизила градус насилия, — заявила Инна. — Нам нужно сначала самих себя, своих близких и друзей научиться спасать. А для этого надо внутри себя находить силы не опускать руки, когда трудно, уметь меняться, укрепляться духом, долго и упорно воспитывать себя.
— На этой территории, казалось бы, всё уже сказано, ан нет… Спасибо, разъяснила нам, глупым. Удостоила чести услышать твое персональное мнение. Теперь мне не придется заниматься эстетическими поисками в цифровом хаосе. И остальные подтянутся. — Глаза Ани засветились обидой. — И детективы станешь ругать? Они бывают потрясающие, с прекрасным литературным языком. В развлекательную упаковку тоже можно вложить серьезный смысл. Я от Дашковой балдею, зачитываюсь и забываю о своих проблемах. Люблю оборванные причинно-следственные связи, которые надо разгадывать, — доверительно поделилась она. — Авторов-женщин
— Ты пристрастна. Наверное, попалась одна неудачная зарубежная книжица, и ты теперь отвергаешь творения всех мужчин, мол, халтуру не читаю. — Жанна улыбнулась снисходительно. — Кто посмел испортить твой вкус?!
— Вертится фамилия на языке, а вспомнить не могу, — автоматически согласилась Аня, уже думая о чем-то другом.
— Чтобы кого-то или что-то не любить, должна быть веская причина, — поспешила вывести подругу из неловкого, как ей показалось, положения Жанна. — Объелись мы этих детективов! Со времен Эдгара По технологии поиска преступников претерпели изменения, а принцип остался тот же. Детектив — это игра.
— Появилось некоторое отличие. Человек авторам стал интересен, а это значит, что детективы стали ближе к художественной литературе, — сказала Аня.
— Только сюжеты про любовь никогда не надоедают, — заверила Инна. — Что неудивительно. Вся великая русская литература построена на нелюбви, на различных несовпадениях, на отсутствии гармонии в человеческих отношениях. Она вышла из страданий. А это всегда интересно читателю.
— В молодости все в жизни людей вращается вокруг любви. Она — главный побудительный мотив поведения. Это в старости — вокруг болезней, — согласилась Жанна.
— Но не вокруг той, что теперь по телевизору. На всех каналах мужчины одинаково покоряют женщин, одинаково кидаются на них… раздевая… Тошнит, никакой фантазии, — поморщилась Аня. — Да еще на постель, как в американских фильмах, прыгают в туфлях, мочатся, где попало, не стесняясь…
— Пресытились мы, жаждем чего-то необычного, — сказала Жанна.
— Пресытиться можно чем-то примитивным. Тоньше надо… — Лицо Ани выражало явную борьбу скрываемых чувств.
«Надо же, как она неистово возбуждена! Будто всё поставила на карту и проиграла. В ней бродят неизрасходованные, невостребованные гормоны?» — усмехнулась Инна.
— А меня интересуют мостики между жанрами. Именно там возможны блестящие находки и открытия. Как в науке на стыке разных дисциплин, допустим, физики и химии, — сказала Жанна и, заложив руки за голову, мечтательно закатила глаза.
— Физики и литературы, — проехалась в адрес Лены Инна.
Та в ответ дружелюбно улыбнулась:
— Наблюдаю перекличку шестидесятых и двухтысячных.
«Понимает и принимает Иннин юмор или привыкла к ее шпилькам?» — озадачилась Жанна.
Инна вдруг обратила внимание на то, что лицо Жанны, прихваченное зимним солнцем и овеянное морскими дальневосточными ветрами, на фоне лиц ее подруг смотрится на удивление здоровым. И втайне позавидовала ей.
А Лена подумала: «Девчонки знают, что Инна ехидная, но не догадываются, что не злокозненная. С нею нелегко, но интересно. Она побуждает к ответной реакции. Это полезно. Застоя в мыслях не происходит».
*
— …Я читала, что форма произведения формирует его суть. Не наполненная содержанием — она как пустой бочонок. Должно быть ясно зачем, о чем и ради чего пишет автор, стремясь достигнуть своего потолка, своего максимума. А Рите форма важна? — Это Жанна прервала Аню, боясь утонуть в ее рассуждениях.